Автобусная правда. Часть третья. Накипевшая.

Воскресенье, 29 марта, 18:15, Южно-Сахалинск, салон автобуса, следующего по маршруту № 67 (от остановки у Парка культуры и отдыха им. Гагарина, по направлению к улице Сахалинской).

Действующие лица:

Водитель автобуса – лицо «понаприехавшей» национальности, разговаривающий по вечно включенному телефону на своём родном языке, бойко, а с пассажирами – на ломаном русском, нехотя. Молод. Разбирается в правилах дорожного движения (но об этом позже).

Бабушка – на вид около 65 лет. Тихоня. По началу тихоня. В самом начале тихоня. Дальше (до места высадки) – не тихоня.

Дедушка – по всей видимости, коренной житель Сахалинской области, в деталях помнящий как «предыдущий, «обворовавшийся» губернатор под стол пешком ходил», а «коммунистическая партия несла людям в каждый дом свет и радость». С тростью. Хромает на левую ногу, но передвигается довольно шустро.

В эпизодах:

Трио азиатской наружности (две девушки и парень) – пожалуй, самое тихое трио в мире. Просто попутчики со скудным лексиконом.

Я – спешащий на традиционную воскресную товарищескую футбольную встречу с друзьями-коллегами. Рюкзак за спиной, Акинфеев и петарда в голове. Гнетущее ощущение приближающейся рабочей недели, радостная мысль о грядущих двух часах беготни и пинания круглого.

Занавес открывается. 17 рублей отданы, проездной билет традиционно не получен. В салоне тишина, которую систематически нарушает водитель, разговаривая по телефону на неизвестном мне языке с неизвестным мне человеком о неизвестных мне вещах. В данной истории, дабы при воспроизведении диалогов политкорректно не коверкать язык людей другой национальности, буду заменять все иностранные, не известные мне слова, словами из песни группы «The Beatles» (я - автор сего поста, мне просто так, авторитарно, захотелось))).

Поехали.

Водитель (одной рукой рулит, второй – держит телефон):

When I find myself in times of trouble

Mother mary comes to me

Speaking words of wisdom… За проезд передаём!...

Let it be…

Бабушка (только вошедшая в автобус): Мокро, грязно. Когда ж уже этот свинарник закончится?!

Я (в мыслях): Ну, сугубо календарно «свинарник» заканчивается 31 мая, а там – лето, может, почище будет.

Водитель (резко затормозив перед пешеходным переходом):

And in my hour of darkness

She is standing right in front of me

Speaking words of wisdom… Куда ж ты идешь?...

Let it be…

В автобус вальяжно «заплывает» трио азиатской наружности.

Трио азиатской наружности (между собой, как ни странно, – на русском языке): Назад? Назад, да. Вон сколько мест свободных.

Подъезжая к остановке «Малыш», видим следующую картину. Дедушка откровенно дубасит отъезжающий маршрутный автобус своей тростью. Не дождавшись открытия дверей, идет по направлению к нашему автобусу.

Я (в мыслях): Что-то будет…

Бабушка (вслед уезжающему 19-тому маршруту): Сволочи!

Дедушка (обращаясь к водителю нашего автобуса): Паразиты вы все! Видит же, что иду, хромаю, с тростью! Всё равно не остановился. Наверное, думает – если хромой и старый, значит с проездным билетом! Хрен вам! Держи деньги! Передает водителю горсть монет, кидает снятую шапку на соседнее сидение.

Водитель (оборачиваясь к дедушке): Просто он уже включил сигнал поворота, находился в процессе выезда с места остановки, ждал, когда его пропустят следующие по дороге попутные машины. Whisper words of wisdom… Вы же к нему подошли уже вне остановочного пункта. Он не имел права останавливаться! Let it be…

Дедушка: Ага! Конечно! Это всё, потому что я старый!

Бабушка: Конечно! Вот раньше-то при Советском Союзе – и уважение тебе, и забота! А сейчас… Тьфу!

Трио азиатской наружности: Гы-гы-гы.

Дедушка (водителю): Развелось вас к чертям собачьим. Полчище несметное! Давеча, помню, – одно предприятие на всю страну – и работали нормально. Ни тебе повышения цен, ни обжуливания какого! А сейчас! ИПэшников гора, вот и дерете втридорога с нас, пенсионеров! 17 рублей! За что?!

Бабушка (не обращаясь к дедушке, как будто бы про себя, но громко): Нууу, это вы про ваши коммунякские дни сейчас говорите…

Трио азиатской наружности: Гы-гы-гы.

Водитель: And when the broken-hearted people

Living in the world agree…

Дедушка (всем пассажирам, не обращая никакого внимания на слова бабушки): В санаториях отдыхали! И лечение отличное было. А сейчас? Не излечат, так покалечат! Разворовали всё. Этот вон, миллиарды! Грёб сколько лет, а весь такой правильный был по телевизору! Противно!

Бабушка (вновь конкретно никому, как бы про себя): И пенсии – смех! Ни в магазин сходить, ни съездить куда.

Дедушка: Старым и больным – никаких условий нет. А еще вопрошают – почему молодежь с острова уезжает? Да подыхать здесь за гроши не охота просто, вот почему!

Бабушка: И правильно делают…

Дедушка пристально смотрит на меня, ожидая моего участия в разговоре. Я неловко делаю вид, что в обсуждении бед насущных принимать участия не буду. Дедушка пристально смотрит на трио азиатской наружности, но они вместе с бабушкой выходят на следующей остановке.

Дедушка: И хрен с ними со всеми! Замучаются нас ломать, ироды!

Водитель: There will be an answer… За проезд передаём!..

Let it be…

Дедушка продолжает громко ругаться.

Не дослушиваю.

Выхожу около СахГу. Окунаюсь ботинками в слякоть и грязь. Ноги мокрые, голова забита мыслями и бессвязными фразами. «Когда свинарник закончится?!», «Вон сколько мест свободных…», «Сволочи!», «Хрен вам! Держи деньги!», «Гы-гы-гы…», «Не излечат, так покалечат!», «Да подыхать здесь за гроши не охота!», «Let it be…».

Бреду по мокрым лужам… Обидно. За людей. За справедливо возмущающуюся старость. За равнодушных попутчиков. За то, что каждый о своём, на только ему понятном языке… Хотелось бы не слушать, но слышу. Молчу – сказать в ответ нечего.

Свежий, пропитанный последними ароматами зимы, воздух…

Светофор…

Зажигающиеся глазницы автомобилей…

Лужи, лужи, лужи…

У каждого своя автобусная правда….

Занавес.

P.S. предыдущие две автобусные правды – здесь и здесь