В.Борисов. Пророк
Перед выходными решал разместить ещё одну вещь В.Борисова. К слову, спасибо огромное тем, кто откликнулся по поводу первого его рассказа https://astv.ru/club/blog/tvorchestvo/vElWwiWBcEewyj-C4Nr1FA#comment_ugVH00mjVEicmUwN9Xv5qg
Не раз ко мне уже обращался автор опубликованного произведения. Отметил я для себя довольно удачную его работу в плане краеведческого рассказа времен пребывания в городе А.П.Чехова. Предложил именно тот рассказ "Добрый доктор" для представления автора землякам.
Но он выбрал "Пророка". Во взгляде автора читалась решимость (видимо, этот стиль и тема ему были ближе) если землякам понравится - есть смысл продолжать... Лично я, сказать по правде не осилил (хотя и герои сегодняшнего дня у автора вполне узнаваемы, даже фамилии порою схожи). Я оставил в "Пророке" практически нетронутой и стиль и орфографию автора. В целом же судить землякам. Автор очень надеется на их справедливую оценку своего творчества. Итак, БОРИСОВ Виктор, 46 лет, рабочий ООО "Теплосеть", друг центральной библиотеки им. М.С,Мицуля г.Александровск-Сахалинский:
Пророк
Кирилл проснулся от настойчивого дверного звонка. Не открывая глаз, стал искать часы на тумбочке. Хотелось запомнить сегодняшний сон, снилось что-то интересное. Зная по опыту, что если сейчас резко встать и начать день, сон забудется, и весь день будешь пытаться вспомнить его. В комнате уже светло, но это не значит, что пора вставать. Летом рассветает рано. Кирилл посмотрел на часы, пять утра! Какой… нехороший человек может звонить в дверь в пять утра? Чтоб он был здоров! Звонки продолжаются, надо идти открывать. В трусах, босиком, пошёл к двери.
На пороге стоял его одноклассник, которого он не видел не-сколько лет. Кирилл не сразу вспомнил его имя. Кажется Андрей или Саша, нет, точно Андрей.
- Привет Кирилл! Узнал? Удивлён? Сам виноват, уехал в это захолустье, никому адрес не оставил. Ни в одной социальной сети ты не зарегистрирован, ели тебя нашёл.
- Здравствуй Андрей! Проходи.
Андрей поднял с пола сумку и вошёл в квартиру.
- Видать Кирюха, ты не пользуешься «всемирной паутиной»?
Кирилл подтянул трусы со слабой резинкой. Сон окончательно забыт.
- Да, я не пользуюсь интернетом, этой как ты говоришь паутиной. Хотя знаешь, если есть паутина, должен быть и паук. А пауков я не люблю. А ты, какими судьбами в наших краях?
У него чуть не вырвалось: «ты чего припёрся?»
Андрей с удовольствием расположился в старом кресле. Вытянул ноги, хрустнули коленные суставы.
- Представляешь Кирилл, всю ночь ехал в общем вагоне. Ни плацкартных, ни купейных билетов нет! Не понимаю, почему к поезду нельзя прицепить ещё пару купейных вагонов? Паровозу всё равно два у него вагона или четыре, он же железный! Бред, какой - то! А приехал я сюда, в эту дыру, специально тебя повидать. Понимаю, ты удивлен, мы в школе не дружили, мягко говоря,… Мы с Толстым тебя притесняли постоянно… Я только месяца через два после школьного выпускного узнал, что ты чемпион города по карате, среди юниоров.
- Тхэквондо, - поправил Кирилл.
- Слушай, Кирюха, а что ты нам не накостылял тогда? Ты же мог нам отвесить, мы бы долго несли! Чего ради терпел? Ты прости нас дураков.
- Да всё нормально Андрей, я не помню обид. Я если честно и не сразу вспомнил тебя. Столько лет прошло.… А отпора не давал по настоянию отца, для закалки характера. Он был серьёзный мужик. Я и в секцию ходил только потому, что он меня заставлял. Когда отца не стало, я спорт с удовольствием бросил. Не моё это, не люблю я людей по лицу бить. Ну, это ладно, ты - то как? Чем занимаешься?
- Да так, работаю в одной фирме «рога и копыта» штаны протираю.… С женой развёлся, детей нет. В общем, нахожусь в свободном полёте, или падении, смотря, откуда смотреть. А ты работаешь врачом? Я знаю, ты в медицинский поступал.
Кирилл понял, что Андрей не хочет говорить о себе.
- Нет, Андрей, я не закончил институт. После третьего курса умер отец. Во мне что-то сломалось, запил…. Ты наверно знаешь, я хотел стать психиатром, а тут у самого нервный срыв. Лёг в больницу по - своему профилю. Немного отошел, огляделся, вокруг психи и я среди них…. Студент, будущий «мозговед». Насмотрелся там всякого, чего нам с кафедры и не говорили… Короче, бросил учёбу, переехал в эту как ты говоришь дыру. Работаю санитаром в местном психонаркодиспансере. Один плюс, не пью с тех пор. Кстати, давай завтракать мне скоро на работу.
Они пошли на кухню. В холодильнике кроме мороза был сыр, пару яиц и масло. После завтрака Кирилл стал собираться на работу.
- Андрей ты располагайся, отдохни, я вечером приду, придумаем культурную программу досуга.
Андрей только сейчас осмотрел квартиру Кирилла. Голые стены, минимум мебели. У тумбочки, что стоит у дивана, оторвалась дверца, и теперь она лежит рядом. В углу на полу груда книг. Пульт от старого телевизора, перемотанный изолентой в несколько местах…
- Слушай Кирилл, а можно я с тобой пойду? Посмотрю, где и как ты работаешь, что мне тут одному сидеть?
- Ну что ж, - без особого энтузиазма согласился Кирилл. – Если хо-чешь, пойдём.
До больнице идти было недалеко. В этом маленьком тихом провинциальном городе всё находилось недалеко. По дороге Андрей рассказал анекдот, который он считал уместным в этой глуши. «Приезжает интеллигент в деревню, и спрашивает местного мужика, - скажите, пожалуйста, какие у вас здесь есть развлечения? Мужик затылок почесал, и говорит: - да есть два, но они обе уже спят». Кирилл натянуто улыбнулся, подумав: «почему я не могу запоминать анекдоты?»
Прыгая и переступая через лужи, быстро добрались до маленького одноэтажного здания. Обшарпанные стены, решётки на окнах, железная дверь с маленьким окном, у Андрея пропало настроение. Он уже не хотел никуда идти, но вернуться назад было неудобно. Кирилл нажал на кнопку звонка и им открыли дверь. Андрей почувствовал тяжёлый, застойный запах. Длинный коридор, тёмно – зелёные панели, протёртый линолеум. Кирилл повернулся к Андрею.
- Подожди меня здесь. Я сейчас до нашего Фюрера схожу.
Андрей присел на скамейку возле двери. Стал осматриваться. Его внимание привлёк человек в полицейском кителе, и в пижамных, больничных штанах. На правой штанине виднелись две чёрные буквы п-с. Человек заложив руки за спину, ходил по коридору. К Андрею крадучись подошёл больной с широко открытыми глазами. Склонившись над Андреем, он сказал:
- Йети! Мать, ети! Он беззвучно рассмеялся и, развернувшись, пошёл назад. Заглядывая в зарешёченные окна палат, больной повторял: Йети! Мать, ети!
Вернулся Кирилл, он был одет в синий помятый халат.
- А это кто? - спросил Андрей, кивком показывая на странного человека, что подходил к нему.
- Да это охотник местный. Пошёл как-то на охоту и что-то там увидел, и с тех пор не в себе.
- А это что за чудак? - Андрей показал на больного в полицейском кителе с сержантскими погонами. Кирилл немного смутился.
- У нас работает одна медсестра, у неё муж служит в полиции… Вот она и отдала старый мундир мужа, этому бедолаге, а у него есть привычка, маршировать по коридору… Короче прикалываются так… Мне, конечно, не нравиться это, но…
Андрей внимательно посмотрел на Кирилла.
- Слушай Кирюха, зачем ты здесь? Беги отсюда как можно быстрей, и как можно дальше! Это невозможно видеть каждый день!
Кирилл присел на край скамейки.
- Да ты Андрей ещё ничего и не видел. И смотрю я на это не каждый день, работа у меня посменная. Знаешь, когда я в первый раз оказался, в такой вот больнице, в качестве студента – практиканта, я был в ужасе ещё больше чем ты. Помню в одной палате, были две слепые старушки, лет по сто каждая, худые до невозможности. Их кормить должны были санитарки, но те не считали нужным делать это. Они поручали кормить их таким же больным. А те ложку бабушке, две себе…. Так вот, когда я увидел как две слепые, сумасшедшие старухи, с длинными седыми волосами, в белых ночнушках, целыми днями сидят рядом, и ощупывают друг другу лица. Я внутренне закричал: Господи забери их, забери их… Это был крик души. Ни до, ни после, у меня не было такого. Веришь, нет? Но они скоро умерли. Тогда я задумался, что есть психиатрия? Ты видел людей, которых вылечили хирурги? Терапевты? Другие специалисты? А видел психически больного, который стал здоров? Да, нас учили, что ещё в конце девятнадцатого века, Бехтерев демонстрировал случаи хирургического излечения, психических заболеваний. Но я лично таких людей не видел! Хорошо, я недоучка. Но и наш заведующий псих-отделением, не знает таких случаев, в своей практике. Всё что может психиатрия – это напичкать человека транквилизаторами. Но эффект плацебо не срабатывает в психиатрии, в терапии работает – у нас ноль! Все наши медпрепараты, так или иначе, направлены на подавление центральной нервной системы. Уже работая здесь не первый год, я наблюдаю, как деградируют больные. Я думаю им нужно доброе отношение, а не горсти разноцветных таблеток. Любви им не хватает! Понял?
Андрей отрицательно покачал головой.
- Они же больные, им наверно нельзя? – сказал он.
-Ты сейчас не о том подумал, - вздохнул Кирилл, - сложней всего объяснить простые вещи, но я попробую. Меньше всего для жизни животных, подходит городская квартира. А сколько в городах собак и кошек? Потому что у людей большой, нетронутый потенциал любви. И её нужно куда-то девать! Можно жить и в большой семье, и быть одиноким. И жить с не истраченной любовью. Меня коробит, когда в американских фильмах говорят о по-ловом акте как о любви: «давай займёмся любовью». Хочется плеваться! Любовью нельзя заниматься! Она либо есть, либо её нет! В их заплывших жиром от гамбургеров мозгах, половое сношение это и есть любовь. Любовь это состояние души, а не половых органов. Любить людей – хлопотно. Люди в сути своей неблагодарны. Как сказал один мультяшный герой «кто людям помогает, тот время тратит зря». А собачка? Милое дело! Ты с работы приходишь, она тебе рада! Возле тебя прыгает, хвостиком машет. Красота! И всего делов то, два раза в сутки выгулял, да два раза покормил. И нет тебе друга преданней! Но это не любовь. Это - эрзац! А с людьми? Морока одна! Раз им сделаешь добро, а потом они тебе сами напомнят: «ты не чего не забыл, а?». А ещё сложней хорошо относиться к тем, кто некогда тебе не скажет спасибо. И даже не поймёт, что ты заботишься о нём. Так что люди неблагодарны, а из всех неблагодарных людей самые неблагодарные это душевно больные. Ладно, пошли, с тобой хочет познакомиться наш зав отделением, он же психиатр, он же нарколог, он же невропатолог, и всё это в одном лице! Оперативный псевдоним – Фюрер.
- А, он у вас не с бородой? Я имею в виду, бороду он не носит? – спросил Андрей.
- Нет, бороды нет. А что?
- Да так, нечего, пошли.
***
В кабинет главврача вошли тихо постучав. За письменным столом сидел человек лет шестидесяти. На фоне белоснежного халата, и седой копной волос, гротескно – монументально выделялось багрово – красное лицо. Белки быстрых, юрких глаз были в красной паутинке капиллярных сосудов. Особый шарм, доктору придавали синие прожилки на чутком, мясистом носу. Усов и бороды, у него не было. Но его густые, мохнатые брови, насторожили Андрея. Увидев гостя, брови радостно поднялись вверх, приветствуя его. Они ещё больше распушились, и нахохлились. (Кокетничали.) Самые длинные волосинки, шевелились не зависимо друг от друга как усики таракана. Неожиданным стилистическим решением, была растительность, произрастающая из ноздрей. И хотя эти волосы находились в более благоприятной среде, они уступали в шелковистости бровям.
Врач бодро поднялся, и направился к Андрею, протягивая крепкую, короткую руку.
- Леонид Григорьевич Бражников, – представился он. – Заведующий этого как говорят в народе дурдома.
Андрей назвал своё имя, сжимая твёрдую ладонь врача.
- Очень рад, очень рад, - тараторил Леонид Григорьевич. – Я уж думал у Кирилла Алексеевича, нет друзей. Хорошо, что я ошибся. Мы очень уважаем вашего друга. Кирилл самый ответственный санитар, которого я видел. А я не один десяток….
Он, не договорив, полез в стол. Достал графин, лимон, и две рюмки.
- Надеюсь, Андрей вы не откажитесь выпить со мной? За знакомство! Ваш друг Кирилл Алексеевич не пьёт совершенно. Хотя я, как доктор, даже рекомендую…Главное знать свою норму.
Врач говорил, как и двигался быстро, отрывисто, проглатывая отдельные буквы и целые слоги. Речь его была понятна, но приходилось немного напрягаться, что бы расслышать всё. Андрей подумал, что: «психиатру уже поздно обращаться к логопеду». Андрей с удовольствием согласился выпить. Конечно, пить в такую рань это не есть хорошо. Но, как только он вошёл в больницу, настроение было хуже некуда.
- Спирт? – спросил он врача.
- Ну что вы, - заулыбался Леонид Григорьевич, - у нас не хирургическое отделение. Водка, просто хорошая водка.
Выпив по рюмке, врач сразу налил ещё по одной. У Андрея приятно зажгло внутри, жизнь вновь стала прекрасна. От четвёртой рюмке он отказался. Врач, извинившись, наливал только себе. Он всё больше краснел, возбуждался, рассказывая о себе, об урожаях на даче. Доктор признался, что он ошибся с профессией. Ему нужно было заниматься сельским хозяйством. Андрей пришёл к выводу, что норма у психиатра больше этого графина. Врач всё больше распалялся, махая руками показывая какую рыбу он поймал на прошлых выходных. Андрей, молча, кивал, иногда поддакивая, показывая, что он весь во внимании. Доктор был рад, что нашёл такого благодарного слушателя. Андрею пришла мысль «обращаются ли психиатры за медицинской помощью к своим коллегам, или занимаются самолечением?» Из-под письменного стола высовывались новые, лакированные туфли врача. Время от времени Леонид Григорьевич нагибался под столом, производя какие-то манипуляции с обувью. После очередного нырка под стол, из-под стола показались босые ноги психиатра, с жёлтыми, толстыми ногтями. Андрей стал думать, что бы это значило? «Жмут новые туфли? А носки, зачем снимать»? Хмель у Андрея прошёл… Кирилл безразлично посмотрел на босые ноги врача, и продолжил листать медицинские книги на полках кабинета. Андрей понял, Кирилл видел здесь и не такое! Так что голыми ногами врача его не взять.
Рассматривая жёлтые, с трещинами ногти врача, Андрей вдруг по-чему-то вспомнил похороны бабушки. Как к гробу подходили родственники, и целовали её в лоб. Андрей передёрнул плечами от брезгливого омерзения.
- Что, пробрало? – спросил Леонид Григорьевич, - я говорил, что хороша зараза.
Андрей оскалил зубы, что должно было символизировать понимающею улыбку. А сам, подумал о том что: «какой варварский, языческий обряд – похороны, откуда это в номинально православной стране?». Вспомнился тот ужас, когда и ему девятилетнему мальчику предложили проститься с ней…
То, что лежало в гробу, оббитом красным бархатом, никак не ассоциировалось с его бабушкой. Вечно пахнущей блинами, и ещё чем – то вкусным. А тогда на кладбище пахло еловыми ветками и свежевырытой землёй…
Кирилл посмотрел на часы.
- Леонид Григорьевич, мы пойдём.
Доктор с трудом поднялся из-за стола.
- Да, да, мне тоже нужно поработать, - сказал нарколог, разглядывая остатки в графине. Выйдя из кабинета, Андрей заметил, что у Кирилла полный карман сигарет.
- Кирюха, тебе, зачем не курящему столько курева?
- Сейчас увидишь. Наши больные курят как перед расстрелом. Сигареты для них всё!
***
Они вошли в палату на двери, которой была цифра ноль. В палате стояла одна-единственная кровать. К кровати был привязан молодой человек. На нём была разорванная тельняшка. Кирилл проверил вязки на запястьях больного.
- Delirium tremens - белая горячка, - пояснил Кирилл. Больной очнувшись, заругался матом, попытался плевком попасть в Андрея. Проходя мимо сестринского поста, Кирилл поздоровался с медсестрой.
- Здравствуй Кирилл, - ответила сестра, продолжая вязать носок, и смотря телевизор.
Зашли в палату с номером один. В палате четыре кровати с полукруглыми спинками. На них сидели и лежали четверо больных. Кирилл присел на одну из них, где лежал старик с седой лохматой бородой.
- Здравствуйте Пётр Иванович, - поздоровался Кирилл.
- Здравствуйте Кирилл Алексеевич, вы не забыли принести покурить? Покурить страсть как охота, - заулыбался старик. Кирилл достал пачку сигарет, вложил в слабую руку старика. Двое других больных подошли к Кириллу, прося у него покурить.
Только больной в бардовой пижаме остался сидеть, смотря прямо перед собой в одну точку на стене. По его лицу трудно было определить его возраст. Он был подстрижен ступеньками, чьей-то неумелой рукой. И безобразно побрит.
- Как там погода, Кирилл Алексеевич? – спросил старик.
- Сегодня будет хороший денёк, солнце с утра, - бодро ответил Кирилл. Андрей, стоявший рядом, хотел возразить, что-то. Но Кирилл успел незаметно наступить ему на ногу. Андрей ничего, не поняв, закрыл рот.
- Это очень хорошо, что туч нет, - сказал старик, с сомненьем поглядывая на окно.
- Нет, туч! – заверил его Кирилл, - просто у вас окно выходит во двор, и сторона западная. Поэтому у вас не очень солнечно.
- Это хорошо, что туч нет, - успокоился старик. – Вы-то знаете, что я не люблю тучи. Мне кажется, что в день, когда я умру, небо будет затянуто тучами, и солнца не будет видно.
- Всё будет хорошо, - подбодрил его Кирилл. - Я говорил Леониду Григорьевичу, что вам нужна инвалидная коляска, он обещал её вам достать. Будем на улицу ездить, и вы сами будете смотреть какая сегодня погода.
Старик прослезился благодаря его за заботу.
- Что-то старый не похож на сумасшедшего, - сказал Андрей, когда они вышли из палаты.
- Да, - согласился Кирилл, - он психически здоров, ноги только отказали, не ходит он.
- Тогда почему он здесь?
- Он одинок, жена давно умерла, дети скитаются по миру, в поисках лучшей доли. Вот он и лежит у нас, ожидая, когда освободится место в доме престарелых. А там помирать никто не собирается.
- Слушай, Кирилл, а что это за чудик, который всё время на стену смотрит. И к тебе за сигареткой не подошёл?
- Это, Андрей, странный тип. Он попал к нам около полугода назад. Ночью, раздаётся звонок в дверь. Санитар пошёл открывать, а за дверью, голый человек стоит. А на улице зима! Больные говорят его большой, чёрный джип привёз. Но им верить нельзя, они еще, ни, то придумают. Оказалось что он немой. Документов нет. Позвонили в полицию, они откатали его пальчики. Говорят это не их клиент, не привлекался он. Так и остался неизвестным лицом. Мы его и по телевидению показывали, глухо! Человек неоткуда!
- Кирилл, зачем ты в психиатрию полез? Больно смотреть на это на всё!
- Это хорошо, что тебе больно, значит ты не мёртвый внутри. Вот если бы ты остался здесь работать, тогда у тебя болело сердце. Или, что более вероятно, ты бы стал циником. Почему люди, сталкивающие с людской болью, становятся чёрствыми, расчётливыми, холодными циниками? Например, врачи, особенно хирурги, полицейские. Защитная реакция организма! Трудно чужую боль принимать близко к сердцу. А психиатрия, меня заинтересовала, когда я и слова такого не знал. Как-то услышал обрывок чужого разговора. Одна немного трезвая женщина сказала: «интересно, человек умер, и знает об этом. Душа отделилась от тела, но имеет сознание, а сошёл человек с ума и не знает об этом, странно!» Мне почему-то запали в душу эти слова. В душу или разум не знаю, но я задумался. Что есть разум, что есть душа? Наличие души для меня не было вопросом, для меня это факт, аксиома. Задумался, почему душевнобольных так называют? У них что, душа болит?
- Можно я тебя перебью? - спросил Андрей.
- Чем? – растерялся Кирилл сбившись.
- Мыслью, пока мыслью. Всё что ты говоришь, очень интересно. Но, но есть маленький нюанс. Никакой души нет! Все так называемые душевные переживания, есть не что иное как, химическая реакция организма.
- Мы возили в область, бедолагу - охотника, - продолжил Ки-рилл. Не жилая спорить.
- Электроэнцефалограмма показала, что мозг у него в порядке. Не хуже чем у его лечащего врача. Тогда почему, один ходит в больничной пижаме, а другой в белом халате, пьёт водку у себя в кабинете?
- Ты знаешь Кирилл, - сказал Андрей, - я сомневаюсь, что доктор ваш здоров. Морда – лица у него много претерпевшая, от сивушного масла. Это явно не Сербский.
Кирилл рассмеялся. Из процедурного кабинета выглянула дежурная медсестра.
- Ладно, пойдём дальше, - сказал Кирилл, подавляя смех. Они вошли во вторую палату. Четыре кровати, четыре человека. Трое из них, подошли к Кириллу, прося закурить. И они ушли в курилку, в конце коридора. Остался сидеть на своём месте старик. Его правая рука и правая нога, двигались с трудом, из правого уголка губ текла слюня. Он, указательным и средним пальцами левой руки, постучал себе по губам.
- Что старый, курить хочешь? – спросил его Кирилл, - давай сначала переоденемся. Давно мокрый сидишь? - Кирилл открыл дверь в коридор.
- Аня, Аннушка, - громко позвал он. Пришла женщина лет тридцати, в синем как у Кирилла халате.
- Что сволочь, опять обосрался? – закричала с порога санитарка, - да когда ты уже сдохнешь? Сил моих уже нет! Только пришла на работу, ещё чай не пила, а ты дерьмо собачье уже в луже сидишь.
Санитарка принялась раздевать больного, матеря его последними словами. Старик покорно помогал ей раздеть себя.
- Аня, ты брила немого, с первой палаты? – спросил Кирилл.
- Ну, я, и чё?
- Ты его порезала всего!
- А я вам что, цирюпник?
- Цирюльник, - поправил её Кирилл.
- Какая разница? Хрен редьки не слаще. Мне за это не платят. Я вам не баба Маша, которая брила их всю жизнь.
- Анна, ты не брей его больше, я сам. И этого, уркагана в отставке тоже…
- Сиди, - сказала санитарка больному, - сейчас пижаму сухую принесу, мать твою за ногу.
И она вышла, из палаты матерясь. Андрей с любопытством разглядывал голого старика. С ног до головы на его дряблом теле были синие наколки. Восьмиконечные звёзды на коленях, фашистская свастика на груди, факел за колючей проволокой на одном плече, виноградная гроздь на другом. Многоглавый собор на спине. Парусник на одном бедре, римский воин на другом.
- Когда-то он наводил ужас в здешних краях, - сказал Кирилл, заметив интерес Андрея. - Очень был авторитетный дядька. В любой кабинет в этом городишке, открывал дверь пинком. Многие здесь хотели с ним дружить, ещё больше людей его боялись. А сейчас, когда он хочет курить, ковыряется в мусорном ведре, подбирая заплёванные бычки. Когда-то он презирал таких людей и насиловал их в лагерях, а сейчас… Кирилл положил несколько сигарет старику на подушку и они вышли. К ним подбежала взволнованная медсестра с недовязанным носком.
- Кирилл, пойди, посмотри, он, кажется, не дышит!
- Кто?
- Ну, этот, как его, Пётр Иванович. Из первой палаты.
Кирилл с сомнением посмотрел на неё.
- Не может быть. Я вот только что разговаривал с ним.
Попробовали прослушать пульс, Кирилл открыл веко…
- Да, он умер, - сказал Кирилл, накрывая покойника одеялом. Кирилл подошёл к окну, посмотрел вверх. Небо до самого гори-зонта было затянуто тучами. Андрею захотелось в кабинет врача. «Вдруг в графине осталось немного? Хотя, это маловероятно, с таким наркологом. Слишком он радикально борется с пьянством». Больные, что находились в палате, с жадностью смотрели на пачку сигарет, упавшею на пол. Так и нераспечатанную.… Только больной в бордовой пижама оставался безучастным к происходящему. Смотря перед собой в точку на стене. Кирилл подошёл к Андрею.
- Андрей, может, ты домой пойдешь? А я вечером приду…
Андрей облизнул сухие губы.
- Можно я с тобой останусь?
- Тогда пошли, мне нужно завершить обход. Я на работе. А старика через два часа унесут. Как говорится, все там будем. Кажется, я становлюсь циником.
Он накрыл труп одеялом, и они пошли к выходу. У двери Андрей оглянулся, пачки сигарет на полу уже не было.
- Третья и четвёртая палаты у нас женские, - продолжил Кирилл, - не будем их смущать. Только посмотрим в окно в двери. Вроде бы всё нормально. Информация к размышлению: большинство наших мадам не замужем. А некоторые, так и остались мадемуазель. В пятой у нас отлёживаются алкоголики.
Зашли в пятую. Четыре человека со своих мест смотрели по телевизору футбол.
- Ну, как жизнь? Алкоголики, хулиганы, тунеядцы, - спросил у них Кирилл.
- Да всё нормально, Кирилл Алексеевич, - ответил за всех молодой парень. Андрей обратил внимание, что Кирилла все называют по имени и отчеству. А Кириллу ещё и тридцати нет. А его, Андрея, на работе, все от уборщицы до директора зовут Андрюшей.
- Присаживайтесь, наши играют, – предложил парень.
- Нет, спасибо, - отказался Кирилл, - позовете, когда бразильцы в хоккей будут играть. Ладно, не шумите сильно, не на стадионе. Это единственная палата, где есть электрическая розетка. Не положено! Но пострадавшим от зелёного змия, сделали поблажку, - пояснил Кирилл, когда они вышли из палаты.
- Знаешь Андрей, когда мне было лет двенадцать, я убежал из дома. Пошёл на вокзал, сел в поезд. Меня, как «зайца» высадили на маленькой, забытой станции. Я сутки был без еды, без воды не спал, короче говоря, стою ночью на перроне, а по путям локомотив толкает туда - сюда пустые вагоны. И вдруг, я смотрю, и вижу, что на буфере одного вагона сидит тот самый персонаж, с рогами и хвостом… Ну, ты понял, кто… Я смотрю и понимаю, что этого не может быть! Но я это вижу! Я отвёл взгляд, потом опять посмотрел… А он сидит и едет, держась за вагон…Так и уехал…
Андрей с сожалением посмотрел на Кирилла.
- Да не смотри ты на меня так! Я в своём уме, - обиделся Ки-рилл.
- Кирюха, - Андрей положил ему руку на плечо, - это глюк, сам говоришь, сутки не спавши, не жравши, мало ли что причудется?
- Но я видел его, я не могу не верить своим глазам, - настаивал на своём Кирилл. - До того случая я не когда не думал не о чём таком. Я и сказки в детстве не читал, считая это глупостью, пустой тратой времени. Андрей, духовный мир существует! Я тебе это как без пяти минут доктор говорю. Незадолго до своей кончины, Наталья Петровна Бехтерева, возглавлявшая институт мозга сказала: «священники во многом оказались правы». Эта внучка того самого знаменитого Бехтерева, коммунист, атеист, академик, человек далёкий от мистики. Она знала, о чём говорит! Я это к тому, что я разговаривал с людьми, у которых была белая горячка. Они все, не сговариваясь, описывают одно и то же. Они уверяют, что всё было как наяву. И они не могли отличить, где реальность, а где эти… Их описание один в один копия того что я видел. Ну что у тебя такая мина кислая? Ладно, пошли дальше. Но знай, Бог есть! И всё остальное тоже…
- Кирилл, а ты в церковь ходишь?
- Нет, не хожу. Пробовал, но… Я не знаю, как работает мой перманентно пустой холодильник. Я не разбираюсь в астрономии, путаю, что там вокруг чего вертится. Я до сих пор не знаю назначение некоторых кнопок на пульте от телевизора, а инструкцию прочитать лень. Единственное в чём я разбираюсь, так это в людях. Иногда мне это даже мешает.
- Понял, не дурак, - сказал Андрей. - Послушай Кирилл, как актуально и гармонично, это звучит здесь. В этих стенах, с зелёными панелями…
- А вот и палата номер шесть, - повёл дальше Кирилл. - Почти как у Чехова. Ивана Дмитрича здесь нет. Его выписали. Он свободен!
Они заглянули в окно в двери. Посреди палаты стоял широкоплечий, высокий детина, он самозабвенно занимался онанизмом.
- Сюда, пожалуй, мы сейчас заходить не будем. Не узнал его? – спросил Кирилл.
- Нет, я в дурдоме впервые, - ответил Андрей.
- Очень остроумно, это был когда-то неплохой боксёр. Увёл чужую жену, ну и подкараулили его, в тёмном местечки. Дали ломиком по голове… Народная мудрость права. Против лома нет приёма! Теперь у нас лежит, с пластиной в голове. Стряхнули ему компьютер, жаль, перспективный был боец.
В седьмой палате было трое больных. Лежал охотник, глядя в потолок, повторяя заветные слова о Йети. На другой кровати сидел, обняв подушку, лысый человек лет пятидесяти, и пел:
Друм линкс, цвай, драй,
Друм линкс, цвай, драй,
Во дайн платц, геноссе, ист!
Рай дих айн ин ди арбайтер айн хайтс фронт,
Вайль ду аух арбайтер бист.
- Это у нас Отто Леопольдович, - представил его Кирилл, - ин-валид умственного труда. Учитель немецкого языка. У него душа вошла в конфликт с разумом из-за современных школьников. Это он прозвал Леонида Григорьевича – фюрером. В нашем заведении он напрочь отказывается говорить по-русски. Пользуется великим и могучим только для связки немецкой речи русскими нецензурными словами. Истинный ариец, характер нордический. В порочащих связях, замечен не был. Отто Леопольдович, вы зачем кровать по-ставили поперёк палаты? Она что у вас не по фэн-шую стояла?
Бывший учитель не счёл нужным отвечать на глупые вопросы. Возле окна сложив руки на груди, стоял в задумчивой позе человек в домашнем когда-то дорогом халате.
- А это широко знаменитый в седьмой палате поэт, где ещё место поэту? - Кирилл показал рукой на местного пиита.
- Аполлон Громовержский, - раскланялся поэт.
- Это псевдоним, - уточнил Кирилл.
- Творческий псевдоним, - поправел его Аполлон.
- Что-то фейс мне ваш знаком, - сказал Андрей Аполлону. На что поэт ответил: - Что ищешь ты в лице моём? Обрывки снов? Абрис прошедшего иль будущего контур? Что ищешь ты в лице моём? С тобой мы даже не встречались. На этом жизненном пути…
- Я правильно понял, это были как бы стихи? – бесцеремонно спросил Андрей.
- Экспромт, - застенчиво сконфузился Аполлон Громовержский.
- Поэты, мать вашу ети! – изменил Снежному человеку охотник.
- Белый стих, надо полагать, а… - высказал своё предположение Кирилл. Он не успел договорить, зазвонил дверной звонок. Ему как санитару входило в обязанности открывать входную дверь посетителям. Он направился к двери, доставая из кармана большую связку ключей. В больнице, все двери закрывались на ключ. Особенно ванная! Как пояснил Кирилл Андрею «что бы больные ни совокуплялись».
***
На пороге стоял широкоплечий мужчина в спортивном костюме. У него из-под левой подмышке, выпирало что-то большое и тяжёлое. Лицо его говорило о том, что хозяин его, не обременён энциклопедическими знаниями. И хорошим манерам он не обучен. (Хотя, бывает, что и лица врут). По его габаритам легко можно было догадаться, что он относится к тем ребятам, которых называют «качками». Он выплюнул на пол увесистый кусок жвачки. (Значит, лицо не обмануло)…
- Ты сегодня этот, как его, санитар? – спросило честное лицо. Он, не ожидая ответа, повернулся назад, к большому чёрному джипу.
- Аркадий Валерьяныч, прошу…
Из машины выбрался маленький, с пивным животиком мужичок. Качёк, грудью отодвинул Кирилла от порога, и в отделение вошёл Аркадий Валерьяныч. Кириллу захотелось вспомнить приёмы борьбы.
- В какой палате лежит Силантий? – спросил Аркадий Валерьяныч, не глядя на Кирилла, и не считая нужным здороваться.
- У нас нет больного с таким именем, - сказал Кирилл, недобро, косясь на телохранителя.
- Есть! – рявкнул Аркадий Валерьяныч, - это тот самый юродивый, что привезли голого зимой.
- А, тот немой, - догадался Кирилл. Его слух, как бритвой полоснуло слово – юродивый.
- Он в первой палате. А вы не подскажете его фамилию? А то мы…
Но гости, не обращая на него внимания, пошли в палату.
Подойдя к больному, Аркадий Валерьяныч позвал его: - Силантий, это я, Валерьяныч. Ты помнишь меня?
Силантий не шевельнулся, смотря в одну точку на стене.
- А смотри, что я тебе привёз, - он ловким движением фокусника достал из кармана маленький кулёк конфет.
- Это Силантий, твои любимые карамельки, чёрная смородина!
В «стеклянных» глазах Силантия появилась жизнь, в них проявилась мысль и сознание.
- Силантий, дружище, мне угрожает опасность, - заискивающе залепетал Аркадий Валерьяныч. Телохранитель не зная, что ожидать от сумасшедшего, загородил хозяина собой. Силантий, медленно оторвал взгляд от стены и посмотрел на кочка.
- Печень увеличена, камни в почках, - сказал Силантий, и за-молчал. Кирилл открыл рот…
- Да, да, - спохватился Аркадий Валерьяныч, - я сейчас, - он быстро развернул конфету и сунул её в рот больного. Силантий закрыл глаза, смакуя её…
Подождав немного, Аркадий Валерьяныч продолжил наседать на Силантия.
- Силантий, дорогой, ну так как, насчёт меня? Силантий проглотил вязкую, сладковато-кислую слюню, и открыл глаза.
- Гипертрофированные мышцы, - продолжил больной, - в крови химическое соединение, из группы стероидов.
Аркадий Валерьяныч догадался, что Силантий говорит о его телохранителе, толкнул того в спину.
- Стал здесь как шкаф, посредине, пошёл вон. «Шкаф» отошёл к двери, но Силантий проводил его взглядом, и, посмотрев ему в глаза, сказал: - ты сегодня умрёшь.
Все молча, уставились на обречённого. В тишине было слышно, как у Аркадия Валерьяныча, урчит в животе. Больной что сидел на своей кровати напротив Силантия, перестал икать. Он скурил все сигареты полученные от Кирилла. Отдал свои таблетки наркоману из пятой палаты, получив за них ещё несколько сигарет, скурил и их. И теперь сидел в растерянной позе, выпучив глаза.
Как со службы, в палату вошёл больной в полицейском мун-дире. Взгляды всех присутствующих перешли на него. Он, не на кого не обращая внимания, снял с себя китель, критически осмотрел его… Сдунув с него невидимую пушинку, повесил на спинку кровати. Поправив погоны, лёг в постель, накрывшись с головой. Все перевили взгляд на телохранителя. Тишину прервал Силантий.
- У тебя болен желудочек, - сказал он. Силантий хотел ещё что-то добавить, но телохранитель громко рассмеялся
- Да у меня желудок гвозди переварит! – гордо заявил он. Силантий обиженно отвернулся.
- Да брось ты его, - пришёл в себя Аркадий Валерьяныч, - это мне угрожает опасность, мне! Ты не помнишь меня? Это я Валерьяныч, в меня стреляли вчера. Пуля просвистела возле виска… Силантий, родной мой, вот я тебе ещё конфетку дам.
Он достал из кулёчка слипшуюся карамельку. Силантий сам аккуратно развернул её, положил в рот, и закрыл глаза. Всем по-казалось, что он заснул.
- Силантий, дружок, - Аркадий Валерьяныч коснулся его костлявого плеча, - кто меня заказал? Кому я помешал? Да, у меня бизнес, но я дороги некому не переходил. Я со всеми по честному, по понятиям. Кто меня заказал, а?
Силантий открыл глаза. - Тебя хочет убить, твой сын.
Аркадий Валерьяныч молча, зашевелил губами, переваривая услышанное.
- Кто из них, Силантий? У меня их двое…
- У тебя один сын, старший не твой.
Аркадий Валерьяныч полез в карман за таблетками… Силантий, обратил внимание на Андрея. Прищурившись, он измерил его взглядом.
- Вы молодой человек, будете дважды женаты на одной женщине. У вас, будит трое детей, - сказал Силантий удивлённому Андрею.
- Пол сказать не могу. Большие помехи... Ваша жизнь, будет поделена, на две неравные части. До приезда сюда, и после.
Силантий, нашёл взглядом точку на стене.
- Умники, второгодники, заочники, - обращался он к стене.
- Платона от Плотина отличить не можете! Я согласен, что у них много общего. Я бы даже сказал что, Плотин, это более совершенный, доработанный Платон. Но это не одно и то же лицо. Нельзя так заблуждаться!
- Ну, всё, опять погнал, - сказал Аркадий Валерьяныч, пряча конфеты в карман. - Больше он сегодня ничего не скажет. Проводите нас, - обратился он к Кириллу.
Они вышли из палаты. Открывая непослушный дверной замок, Кирилл спросил: - Так как его фамилия? Он ваш родственник?
- Ещё мне таких родственников не хватало, - возмутился Аркадий Валерьяныч. - Я и сам, ничего о нём не знаю. Я видел его сегодня, второй раз в жизни. Могу сказать только одно - он не-местный. Отвечаю!
Кирилл почувствовал, что замок открылся, но он делал вид, что ещё борется с ним.
- А что за волшебные конфеты у вас? – спросил Кирилл.
- А? Что? Конфеты? - вышел из задумчивости Аркадий Валерьяныч. - Обыкновенные карамельки, чёрная смородина называются. Я с трудом их нашёл. Силантий приходит в себя ненадолго, только от них. Он признаёт только такие карамельки. Сделанные ещё в его детстве. Без красителей, и ароматизаторов. У одной бабульки купил, за бешеные деньги. Карга старая, от старости не помнит, сколько ей лет, а всё туда же, в коммерцию. Вот закончатся они, как потом разговорить этого придурка? Я бы ему вагон «птичьего молока» привёз, так он ни хочет, ни чего! Философ хренов!
- А вы не дадите мне одну? – спросил Кирилл, открыв наконец-то дверь.
- Да что ты мальчик, заболел? А я как потом? А?
Закрыв за ними дверь, Кирилл бросился в первую палату. Осторожно подойдя к Силантию, он спросил его: - Вы кто?
- Я тень тени, я есть то, что я есть, круг на воде от брошенного камня. Капля росы, на листочки. Солнце ещё не высоко, но уже отражается во мне…
Как не старался Кирилл, больной больше ничего не сказал. Он смотрел прямо перед собой в точку на стене. Его открытые глаза ничего не выражали. Казалось, он смотрит куда-то вглубь себя.
- Оставь его, Кирюха, - сказал Андрей, - видишь, он ушёл в себя, а конфет у нас нет.
***
Вечером с работы шли молча. Разговаривать не хотелось. Только проходя мимо магазина, Кирилл сказал: - Зайдём, купим пачку пельменей, да к чаю что ни будь. Дома шаром покати. Хоть женись, так борща домашнего охота.
- А может бутылочку? – робко предложил Андрей.
- Вина? – также тихо спросил Кирилл.
- Знаешь Кирилл, Карл Маркс как - то сказал: «водка взяла верх над вином и пивом».
- Что так и сказал? Ну что ж, не будем подводить папу Карла.
***
Кириллу, становилось стыдно в трёх ситуациях: когда ему приходилось врать, когда врали ему, (эта неадекватная реакция его больше всего его раздражала) или когда кто – то из его знакомых вёл себя по-хамски. В магазине разыгрался третий вариант. Андрей, демонстративно достал толстый бумажник. Где красовались цветные банковские карточки, и лежала в сытом покое толстая пачка наличных. Андрей пошло шутил с девчатами из винно-водочного отдела, и намеревался купить различных морских деликатесов, в этой как он сказал «забегаловке». Кириллу пришлось сказать, что всё это производят в гараже, в соседнем районе. И нужно ограничатся проверенными пищеварением и временем пельменями. Которых он съел тонну, и остался жив. О том, что купленную Андреем водку, разливают в подвале дома напротив, говорить не стал. Что – бы не портить впечатление от города, ставшим для Кирилла родным. Андрей, покупая местную газету «Красный флаг», назвал её местной брехаловкой. Кирилл подумал о том что: «Андрей ведёт себя как москвич, выехавший за сто первый километр, Россию посмотреть».
***
Ни рюмок, ни стаканов, у Кирилла не было. Пришлось пить с чайных чашек. Тарелок у Кирилла было две, столько же ложек. Вилок почему-то было три. Но был большой чайный сервиз. Че-тыре чашки, и три блюдца к ним. Одну чашку Андрей застал на трудном, эволюционном этапе. Ручка у неё была отколота, но полноценной пиалой она ещё не стала. Украшением стола был расписной заварник без крышки. (Потерялась.) Андрей вспомнил, как его бывшая жена заставляла его мыть горы посуды. Горы, не смотря на то, что они жили вдвоём! Как всё-таки много вещей нужно человеку! Нужно ли? Все эти кастрюли, и кастрюльки, сковородки различного диаметра. Ложки столовые, десертные, чайные… Тьфу! Три шкафа тряпок. Три! На двоих! А до свадьбы у него были одни – единственные приличные штаны. Зато, какая свобода от бытовухи!
- Сестричка сегодня у вас в больнице, была весьма интересная, - сказал Андрей, насаживая пельмень на вилку с кривыми зубцами.
- Да, уж, - согласился Кирилл, - сексуальная женщина. Знаешь Андрей, чем отличается сексуальная женщина, от просто женщины?
- Чем?
- На сексуальную женщину смотришь, и думаешь о размножении половым путём. А на просто женщину, смотришь, как, на, на…
Кирилл захмелел, и не мог закончить мысль.
- Как на просто женщину, - подсказал Андрей.
- Точно! – с удовольствием согласился Кирилл.
- Знаешь Андрюха, этой сестричке, муж подарил на её юбилей, дорогую машину. Он у неё начальником где-то. А она ему изменяет, лет десять уже, с санитаром одним. Когда их ночные смены совпадают, она даёт больным аменазин, и… Я не осуждаю, мне параллельно. Меня смешит сам факт, он ей машину, она ему рога! Как думаешь, это равноценный обмен? Бартер такой?
Андрей поймал кривой вилкой очередной пельмень.
- Да Вассерман их знает. А вдруг, у него комплекс вины? - спросил он.
- В смысле, - не понял Кирилл.
- Ну, ты говоришь муж у неё начальник. Секретарша, наверное есть, симпатична… Приходил домой, а там жена обиженная. Вот, совесть и замучила. А что такое сульфазин? – спросил Андрей, меняя тему.
- Был такой, его давно отменили, о его лечебных свойствах говорить не приходится. В психиатрии, его использовали для наказания. Его кололи в ягодицу, нога практически отнималась. Очень больно! Поднималась температура, до сорока, запросто. А почему ты спрашиваешь?
- На двери пятой палаты, нацарапана надпись: «наша попа как резина, не боится сульфазина». А кто этот, Аркадий Валерьяныч?
- Да, - махнул рукой Кирилл, - местный бизнесмен и криминальный разводящий или как там смотрящий.
- С каких это пор барыги смотрящими стали? – спросил удивленно Андрей.
- Не знаю, может у них кадровый голод? – безразлично ответил Кирилл.
- Да, уж. И в уголовном мире идёт вырождение. Скоро будет как на Западе, чирикают друг дружку и деньги в кружку, - сказал Андрей, разливая по чашкам.
- Меня больше Силантий интересует. Кто он? - сам себя спросил Кирилл.
- Да брось ты Кирилл, себе голову загружать. Ты что веришь в его пророчества? Он такой же псих, как и все. Правда, я не понимаю, как он узнал, что я приезжий? А что Кирюха, доктор у вас тоже с пулей в голове?
Кириллу не понравилась такая фамильярность, но он не хотел обидеть гостя.
- Леонид Григорьевич нормальный мужик, - ответил Кирилл. - У него, конечно, есть свои странности, слабости, но он не злой. Я думаю, он несчастный человек. Больных не любит, вынужден всю свою жизнь зарабатывать на хлеб насущный, профессией в которой он оказался случайно. Вот, до него, у нас был заведующий отделением… Завёл он себе здоровенную овчарку… Принёс в больницу бидончик. И говорит: «собирайте в него отходы, для со-бачки моей». Нашим сестричкам нужно было сразу сказать: «Петрович, какие отходы? Больные тарелки облизывают. После обеда куска хлеба на столе не найдешь». Но просьба начальства, приравнивается к приказу. Знаешь, как вышли из положения наши люди в белых халатах? Принесут обед, они сразу бидончик наполнят, остальное раздают, размазывая по тарелкам. Теперь посчитай, норма второго блюда – двести пятьдесят грамм, на одну больную душу населения. Бидончик трёх литровый. Сколько в нём паек? Хорошо собака сдохла скоро. Подавилась, наверное, сучка чьей – то пайкой. И он не злодей – бармолей, этот самый Петрович. Просто ему никогда не приходило в голову посмотреть, на чём больные спят? Как их кормят? В трудные девяностые, урезали норму хлеба для больных. А сейчас, когда на медицину государство выделяет миллиарды, норма хлеба осталась той же. Два кусочка на завтрак, три на обед. В тюрьме пайка больше! Я узнавал. Вот, такие дела. Люди – злы, это даже не обвинение, а констатация факта!
У Андрея зазвонил телефон. Дисплей не высветил номер зво-нившего. Андрей насторожился.
- Алё, кто это? Аркадий Валерьяныч? Да, Кирилл здесь. На это тебя… - он дал трубку Кириллу.
- Да, я слушаю, кто умер? Гоша? Какой Гоша? Да вы что? Кто бы мог подумать, такой большой, сильный. Сочувствую…
- Кто помер Кирилл?
- Телохранитель Валерьяныча. Скончался четыре часа назад, - Кирилл посмотрел на часы, половина первого ночи.
- Оказывается, у него были проблемы с левым сердечным же-лудочком. Теперь ты понял, о каком желудочке говорил Силантий?
- Совпадение, - отмахнулся Андрей, - но как Валерьяныч, узнал мой номер телефона? Он и фамилии моей не знает. Меня ни кто не знает в вашем Задрищенске. А почему он тебе не позвонил? Ах, да, у тебя и телефона нет. Ни домашнего, ни мобильного. Кирилл как так можно жить? Я и на горшок не могу сходить без телефона, вдруг кто позвонит. Я должен быть на связи. Я тебя Кирилл уважаю, поэтому я к тебе и приехал. Но я скажу тебе правду. Брат, ты неправ! Ну и что, что ты прочёл прорву книг? В школе мы бегали на танцы, а ты дома книжки читал. И что? Что тебе дали эти бородатые пророки? Ты посмотри на их биографии. Без слёз не взглянешь. Почти все умерли в нищете. Так и хочется спросить, если ты такой умный тогда почему такой бедный! Какая польза от твоего интеллекта, если ты не можешь на нём заработать? Груз, что нести тяжело, и бросить жалко. Мы живём в реальном, жёстком мире. Здесь брат, если и не дарвинский естественный отбор, то грубая конкуренция. Нужно бороться, за место под солнцем! А такие как вы, витаете в облаках. Решая мировые проблемы. А потом думаете, что лучше, хлеба купить или пару новых носков? Признайся, решал такой гамлетовский вопрос?
Кирилл посмотрел на свои штопаные носки, и незаметно убрал ноги под стол…
- Спустись Кирюха на землю. Ты же неглупый мужик. Я в последние время стал думать о том, что я живу неправильно. Хорошо живу, но, неправильно. А почему? Сам не знаю. Ведь хорошо! И всякий раз, почему – то тебя вспоминал. Думаю, с чего бы это? Мы с тобой и не общались толком. Думал, что у тебя ответы есть, но вижу, и ты неправильно живёшь. У тебя у самого, портфолио пустое, пустое как барабан. Как говорила наша классная. Нет, я понимаю, не всё измеряется рублём. Но если ты такой философ, и от избытка ума хочешь жить в бочке – живи. Но ты сначала кубышку набей! Вдруг тебе потребуется новая бочка? Улучшенной планировки.
– Есть у меня деньги, - сказал Кирилл. - Есть у меня накопления, вон в столе лежат.
Андрей рассмеялся до слёз. – Накопления? В кухонном столе? – переспрашивал он, смеясь сквозь слёзы.
– Всё что нажито непосильным трудом? Я каждый месяц столько получаю, плюс ещё в конверте кое – что, - сказал Андрей. Вытирая слёзы уголком в девичестве белой скатерти. В живописных следах от кетчупа. Художественное полотно дополняли лёгкие, в стиле импрессионизма масленые, расплывчатые пятна. В правом верхнем углу, (если смотреть от холодильника) было чем – то про-жжённое место. Что придавало дополнительную пикантность, и смысловую законченность композиции.
- Вот ты Кирюха всё книжки читаешь? – Андрей ткнул пальцам в угол, где на полу лежала груда книг. – А спишь на диване, из которого пружины торчат. Книги брат ничего не дают! Их читают умные люди, но они читают, потому что они умные, а не, потому что они стали умными читая их, - Андрей прислушался, что он сейчас сказал?
Он продолжил: - Люди – ограниченные, книг не читают, а если и будут читать, умней не станут. Вывод: читать бесполезно! Ладно, давай выпьем за шкафоподобного Гошу, и за того дедушку с первой палаты. Что там говорится, в таких случаях? Земля им пухом, и царство небесное!
- Мне хватит, - отодвинул чашку Кирилл. - Да и смысла в твоих словах нет! Пётр Иванович и Гоша, там, где каждый из них заслужил быть. И я не думаю что они в одном месте. Помнишь притчу о богаче и Лазаре? Что сказал Господь? Невозможно перейти из ада в рай и наоборот. Хоть ты лоб в молитве разбей, хоть все свечи на земле зажги. Не-воз-мож-но! Была у нас санитарка, баба Маша. Давно на пенсии, но работала, бодрая старушка, была, живчик такой. Без матов разговаривать неумела. Курила «Беломор» как мужик заправский. В повседневной жизни не выпивала, но раза - два в год, были у неё запои. Тогда она на работу не выходила. Мы ездили за ней домой, она жила одна. Ни собаки, ни кошки у неё не было. На работе питомцев хватало. Привозили её в отделение, закрывали под замок в нулёвки. Она отлежится несколько дней, и опять за работу. И ни кому, не приходила мысль уволить её. Потому что когда баба Маша на дежурстве, она каждого не ходячего больного обмоет, переоденет. Все они у неё чистые, сухие. Каждого сама с ложки кормила. Кормит, и матерится, не злобно, а так… Видать не привыкла она к ласковым словам в своей жизни. Стеснялась их. Больные слушали её мат, как музыку. Слушают и улыбаются, беззубыми ртами. Чувствуют, что бабка любит их. Любовь, это не сюсюканье. Любовь – это служение. Как сказал апостол Павел «любовь, есть совокупность совершенства». Если можешь принять, это работа. К стати, многие и на работу ходят, потому что любят своих близких. А так бы давно плюнули на всё. Но легче на амбразуру лечь один раз, чем так работать каждый день, как баба Маша. Как-то, шла она домой выпившая, села в сугроб и замёрзла. А до дома метров десять оставалось, ни кто не помог. Я не знаю, была она верующая или нет. Но если не рай, то покой она заслужила, наливай Андрюха.
Андрей взял из кучи книг на полу первую попавшеюся.
- Так, так, посмотрим кто тут у нас? А дядюшка Фрейд! Ну и что ты понял, прочитав этого злыдня писюхатого?
- Главное что я понял Андрюха, что исходя из его же учения, у него были сексуальные проблемы. Он слишком много внимания уделяет сексуальности, в жизни человека. Спору нет, это важная часть нашей бренной жизни. Это я как холостяк могу подтвердить. Но нельзя эту мысль доводить до абсурда! Если снится колбаса, значит, есть не реализованные сексуальные потребности. А если яичница, то это говорит об извращённых сексуальных фантазиях. Бред! Приметив! Просто человек съел чего-то, на сон грядущий. Пучит его! Вот ему и снится ерунда всякая.
- А Ницше, почему у тебя в туалете лежит? – спросил Андрей, гоняясь вилкой по тарелки за пельменем. Пельмень спасаясь, от-бросил оболочку из теста, как ящерица хвост.
- На туалетной бумаге, экономлю. Это не философ, это идеолог бесовщины.
- Кирюха, брось ты их на… Пока твоя кукушка не улетела. А то привяжут тебя в нулёвке, как того матросика.
- Он не матрос, он десантник.
- Ну, тем более обезбашеный. Сначала кирпичи об голову бьют, потом лечат родимую.
- Не кипятись, Андрей. Он у нас от запоя лечится.
Андрей ударил себя кулаком по колену.
- Правильно Кирюха! Правильно! Ты просто не видишь алгоритма событий, армия – кирпич – проблемы с головой – запои! Кстати, Ницше закончил свою жизнь в дурдоме. Нет, Кирилл я серьёзно, бросай ты этих маньяков бородатых. Не доведут они тебя до добра!
- Да не у всех у них борода была, - попытался успокоить он Андрея.
- Почти у всех, - не сдавался Андрей, - моржовые усы Ницше, стоят две бороды. Я как увижу мужика с бородой, знаю – жди беды. Или усы как у Будённого. Ты как любитель психологии, философии, и прочей хиромантии подумай об этом. Когда, у Карла Маркса, спросили, почему он отпустил бороду? Он ответил, что: «не бывает пророка без бороды». Человек с бородой это или основатель какой-либо идеи, движения, учения, либо её фанатичный адепт. А любая форма фанатизма, меня пугает! Из-за футбольных фанатов, я на футбол не хожу. Выиграет их команда – бьют витрины, проиграет, опять бьют! Маньяки! Кругом одни маньяки! У Гитлера, правда, не было бороды, за то усики были педерастические, в виде замёрзших соплей. И туфли он при людях не снимал, как ваш Леонид Григорьевич, боялся, что копыта увидят.
- Bene, хорошо, - сказал Кирилл, - подумаю на досуге. Правда, один итальянец Чезаре Ломброзо изучал этот вопрос. Но его выводы признаны - ошибочными.
Андрей подскочил со своего стула.
- Что? И здесь опередили? Какая конкуренция! Ну, ты погляди, что творят! Мы им – Попов, а они нам – Маркони! На ходу подмётки рвут! Ни понос – так диарея!
- Сейчас меня больше Силантий интересует, - задумчиво, как бы сам себе сказал Кирилл. - Кто он? Как бы я хотел поговорить с ним! Сколько вопросов у меня… Но где взять такие карамельки? Сделанные ещё в прошлом веке. И почему он реагирует только на них? Наверно с ними связано его психическое расстройство! Но какая связь? Давай Андрей ложиться спать, что-то голова не варит.
- Послушай Кирилл, а что если дело не в конфетах? А просто Силантий любит или любил смородину? Что если дать ему свежих ягод? Лето на дворе, смородина уже должна быть.
Кириллу расхотелось спать. Какая простая до гениальности идея! Не факт что Силантий клюнет, но попробовать можно. Ки-рилл долго ворочался лёжа на полу, постелив матрас, из которого местами торчала вата. Андрей, пожелав Кириллу счастливой, поло-вой жизни монотонно, похрапывал на диване.
***
Утром, Андрей пил кофе, Кирилл, морщась, пил горячий крепкий чай. Андрею не давала покоя мысль, откуда Аркадий Валерьяныч, узнал его номер телефона? - Самодовольный индюк, - возмущался он. Откуда у человека столько гордости? Что, таким как он, даёт право так высоко думать о себе? Знаешь, что я заметил? Чем выше стоит человек на ступеньке в социальной иерархии, тем меньше в нём чванства, помпезности. Вот тебе пример из жизни. Сижу на работе, перекладываю бумажки. До обеда слева направо, после обеда справа налево. Работаю. Кабинет у меня проходной, рядом с приёмной, где секретутка сидит. Что бы попасть к шефу нужно через мои апартаменты пройти. Раз, бах, комиссия! Министр приезжает. Я - то что, я человек маленький. Мне бы до обеда досидеть, да после продержаться. Кроссворды давно надоели, на компьютерные игры подсел. Хоть у тебя от них отдохну. Перекладываю бумажки справа налево, значит, дело было после обеда. Заходит министр. С виду дохленький, на менеджера средней руки похож. Сейчас брось камень в толпу, в менеджера попадёшь. Но министр, хоть и несолидный с виду, но мужик, но самец! Подошёл ко мне, козявке, руку пожал! Запросто так, как будто мы только вчера с ним расстались. За ним, заместитель его. Видит, что босс его мне руку давал, и он мне свои пальчики холодные суёт. Нехотя так, хорошо, что не спросил: «вы руки мыли?» За ним чиновник поменьше рангом. Тот просто мне кивнул. За ним другой деятель, он мне взгляд подарил, с барского плеча. Замыкала процессию самая мелкая сошка в этой пёстрой компании, дамочка в норковой шубке. Сначала появился запах духов, потом она. Посмотрела на меня, и фыркнула как лошадь во ржи. Мол, как такой гнус на свете живёт? Всё могу понять! Кроме одного, что даёт им право так думать о себе высоко? Ты сама – то кто? Ты сама, оказалась в этой свите, благодаря своему единственному деловому качеству – не беременеть.
Кирилл не допил свой чай, ему не давала покоя мысль: «по-спела смородина или она созревает позже?». Поставив чашку на стол, он понял, чего не хватало в чае. Он забыл положить сахар. «Почему смородина? Клубника, малина, намного вкуснее. В крайнем случае, чеховский крыжовник», - думал он. Смородина у Кирилла ничего кроме слюновыделения не вызывала. Андрей подсмеивался над Кириллом, считая, что он слишком много значения придаёт словам больного из первой палаты.
- Всё не так просто, Андрей, - возражал Кирилл. - Вот, например, лежал у нас один шизофреник. Он в больнице первый раз шахматы увидел. Так научился играть, что его ни кто обыграть не мог! Приходили очкарики, из шахматного клуба, не смогли его одолеть. Или вот другой случай, больной которому наш фюрер поставил диагноз – маниакально депрессивный психоз, складывал и умножал такие цифры, в уме… Ты такие только на калькуляторе сосчитаешь. Всё бы нечего, да только у него образование, восемь классов вспомогательной школы. Это примерно класса четыре, общеобразовательной школы. Как всё это можно объяснить? Как-то раз, я познакомился с одним человеком. Он кроссворды, щёлкал как семечки. У меня челюсти сводило, от предчувствия интересной беседы. Ты бы знал, какое разочарование испытал я после общения с ним. Он оказался непроходимо глуп! Глуп не в медицинском смысле, а как бы это сказать в бытовом смысле слова. Как это возможно? Широкая эрудиция и такая тупость! Выходит одно другому не мешает. Я думал что эрудиция, признак ума. А он просто запоминает всё. Всё, нужно это ему или нет. Значит, IQ не может быть мерилом умственных способностей. Получается Фромм прав? Интеллект и разум, разные понятия? Это не одно и то же? А эрудиция, бесспорно, относится к интеллекту. Резюме: I Q измеряем эрудицию-интеллект, а разум?
- Стоп, стоп, - замахал руками Андрей. - Остановись Кирюха! Для меня технаря, сложно всё это. Какой ещё на хрен Фромм? Что, опять немец, какой не будь?
Кирилл почесал свой тонкий, аристократический нос. Немного кривой от былых спаррингов.
- Американец, он… - неуверенно ответил Кирилл.
- Аме-ри-ка-нец, - передразнил его Андрей, - врать научись! Краснеешь как девственница, которой объясняют, что такое контрацепция. Нет такой национальности! Откуда говорю он, или предки его приехали на родину мировой демократии? Сборные штаты анклавов.
- Фромм, эмигрировал с Германии…
- Ну вот, а то лечишь меня, американец. В штатах, только индейцы – американцы, а все остальные эмигранты. И почему нам с Германии несёт, что-то непотребное? То крестоносцев ветром надует, то ещё, какая напасть! Как бы мы сейчас хорошо жили, если бы не два немца, Карл Маркс и Адольф Гитлер. Ездили бы сейчас на машинах, как у них. Они нам всю историю, сделали героической. Я требую материальной компенсации! Пусть они нам дороги построят как у них. А с нашими дураками, мы сами раз-берёмся.
- Ну что ты к немцам прицепился, - спросил Кирилл. Ходя по комнате из угла в угол, обходя разбросанные вещи. – Если кто из нас двоих, и может на них обижаться, так это я! Отец у меня был из российских немцев. Уже, в каком поколении, его род жил в России, пора бы уже и обрусеть. Так – нет! Всё моё детство, заставлял меня ставить обувь по линеечке. Спрашивается, тебе что, легче от этого будет? Нет! Ставь, и всё! Носочек к носочку, пяточку к пяточке… На генном уровне что ли, это у них передаётся?
Кирилл, выглянул в прихожую. Там, валялись его кроссовки, с хорошим пробегом по местному бездорожью. Кирилл, грустно вздохнул: - Видать, я в маму пошёл, она у меня была русская. Ладно, оставим немцев в покое. Вернёмся к нашим баранам, то есть психиатрии. Лично я делаю вывод - психиатрия больна! Ей самой нужно ставить диагноз, симптомы есть. У неё давно уже толстая нistoria morbi – история болезни. Я присутствовал несколько раз на медицинских комиссиях. Мне это было интересно с профессиональной точки зрения. Так вот, я заметил, как легко из нормального человека сделать психически больного. Психиатр, a priori видит в человеке больного. Достаточно оговориться, ошибиться, в чьей не будь фамилии, перепутать даты. И у врача уже ушки на макушки. А не клинический ли это случай? Одному мужику поста-вили диагноз – психоз. А он просто с большого бодуна был. Тремор его подвёл.
- Какой тренер? – спросил Андрей. Но Кирилл его не слышал. Он продолжал говорить: - Как легко нам убедить другого человека, что он умный, талантливый, что общество его не оценило. Лишь потомкам будет виден церетелливский масштаб его личности. История двадцатого века показывает, что целым народам, можно внушить мысль об их исключительной, миссии в истории. И в тоже время, как быстро нас можно убедить в том, что человек психически не здоров. Достаточно иметь о нём странный слух, непонятное его увлечение, чем – либо. Или заметить его безвкусицу в одежде… И на удобренную почву подозрения, падают зёрна убеждения. Вырастающие в заросли уверенности, что человек не в себе.
- Вот, у тебя Андрей высшие образование. А ты сможешь, с ходу сказать, как по-другому можно назвать шар?
Андрей, не ждавший вопроса, встрепенулся. Пока Кирилл «умничал», он незаметно зевал.
- Шар? – Андрей наморщил лоб, - знаешь, мне после вчерашнего, приходит на ум только одно – колобок.
- Вот, ты Андрей смеёшься, а одного мальчишку определили в коррекционную школу. Потому что он не смог ответить на этот вопрос, на приёме у психиатра. Пацан пришёл первый раз в первый класс. Учительница спросила: «дети кто из вас может читать?» из тридцати детишек, руку подняли двадцать девять. Все кроме него. Для него был день ужаса, первый день в школе! Он буквы знал не все, а тут все ребята бегло читают. Он замкнулся в себе, стал изгоем в классе. Учительница унижала его как хотела. Заступится за него, некому было. Отца нет, мать так занята устройством личной жизни, что некогда было ребёнку буквы показать. Учительница отправляет парнишку на специальную медицинскую комиссию. Где фюрер ставит ему клеймо – олигофрения в стадии дебильности. А я знаю этого парнишку, он нормальный пацан. Но жизнь та сломана! Ты представляешь Андрей, что будет вспоминать он о первой учительнице? Что скажет детям своим? «Не смог я детишки никем в жизни стать. Была у меня первая учительница… Галина Ивановна»… Если бы его кто подготовил к школе… Ладно, не будем о грустном, - Кирилл замолчал, задумавшись о чём – то.
Андрей заметил, что Кириллу взгрустнулось, захотел его, чем – то отвлечь.
- Давай, Кирилл телевизор включим. Работает он у тебя? Что нам скажет говорящая голова? Я смотрю, ты его совсем не включаешь. Что не смотришь ящик?
- Смотрю, Андрюха, смотрю. Иногда, целыми сутками. Во времена духовного упадка. Правда, я ещё не выявил закономерности, в этом вопросе. Духовный упадок приводит к телевизору, или, телевизор приводит к упадку? Но сейчас не до него. Пойдём в город сходим. На рынок зайдём, смородину спросим. По моим предположениям, ей пора бы уже быть.
***
Гуляя с Кириллом, Андрей догадался, что городом здесь называют два-три перекрёстка, возле центральной площади. С главным смутьяном на постаменте. Андрей удивлялся, как можно жить в таком маленьком, захолустном городишке? Из открытых окон домов неслись звуки блатных шлягеров, и слащавой попсы девяностых. У Андрея складывалось впечатление, что время здесь остановилось в конце прошлого века. Мимо них проезжали немного-численные автомобили. Из открытых боковых стёкол машин, несло автомобильными «вонючками». Иногда попадались весьма дорогие авто. Андрей не мог понять, где в этом городке, можно заработать на такую машину? Здесь и предприятий больших нет. «Провинциалы», - подумал Андрей. «Гордятся что в их медвежий угол, в девятнадцатом веке приезжал знаменитый писатель. В избушке, где он останавливался, теперь музей. Назвали улицу в его честь. Поставили ему два памятника. Можно сказать полтора. Один возле музея стоит. (Кто ж его посадит? Он же памятник!) В полный рост, заложив руки за спину, как арестант. И бюст в центре города. И теперь, наверное, хотят получить дивиденды, от писателя-гуманиста. Но шансов нет! Кто сюда поедет? Мы в Мегограде не ходим в свои музеи. Зачем они нужны? К чему этот фетишизм? Могу спорить, местные аборигены не читали этого желчного, но гениального писателя. Даже то, что он написал об этих местах».
Андрей вдруг почувствовал себя литературным критиком.
«Его маленькие рассказы интересны, а пьесы – рафинированная скука», - думал он.
«В них люди, которые относятся к тому самому политическому классу, который вождь мирового пролетариата, назвал отходами человеческой жизнедеятельности на букву г. Рассуждают неизвестно о чём, и изнемогают от безделья. Лопаты бы им вложить, в их нежные ручки. Сразу перестали б заниматься болтологией. И рассказы, у этого натуралиста человеческих душ, есть, мягко говоря – грубо выражаясь, странные. Например, его рассказ «Кушать хочется». О девочке – сироте, отданной в прислугу, кажется сапожнику. Что хотел сказать автор? В чём мораль? Где его гражданская позиция? А самое главное, как всё это холодно и отрешенно написано. Ребёнок убил ребёнка, а автор пишет об этом с высоты незаинтересованного хроникёра». Андрей вспомнил, как ему раз пришлось быть понятым на месте преступления. Молодые опера производили описание места преступления. В их устах и в протоколе, это звучало так:
«Осмотр производился в вечерние время. При искусственном освещении. В комнате, три на шесть метров, лежит труп неопознанной женщины. На груди имеются колотые раны. На полу, в метре от окна, лежит столовый нож, с бурыми пятнами на лезвии. Лезвие столько – то сантиметров»... Это что, тоже литература? И на спектакли, поставленные по его пьесам, ходят «эстеты», гурманы от искусства! Показать свои наряды, и бриллианты. Тьфу! А местные жители? Лучше наших мегоградцев. Они более открыты, чем люди в Мегограде. И не такие продуманные как москвичи. В общем, милые люди! Здесь можно пожить … пару дней.
Они зашли на местный рынок. Рынком оказался маленький базарчик. Стихийно организованный в неположенном месте в центре города. Специально отведённая для этого территория, пустовала. Частники наотрез отказывались торговать в таком не маркетинговом мести. В «дали» от главной улицы. Пять – семь бабушек торговали всем, чем придётся. Перевернув вверх дном пустые ящики. Где и разместился их незамысловатый товар. Чуть в стороне, прислонившись к хозяйственному магазину, стояли двое небритых, неопрятных мужика. У того из них что повыше, была перебинтована правая рука. У его невысокого товарища, красовался большой синяк под левым глазом. Они торговали такой же подо-зрительной на вид и свежесть рыбой. Но мужички клятвенно заверяли, что их рыба ещё сегодня бороздила просторы местного Казанского пролива. Их удрученный вид, говорил о том, что вечер вчера прошёл плодотворно… И он запомнился им, глубоким со-держанием, и эмоционально – насыщенным. И теперь, они с тоской в глазах смотрели на пиво в соседнем ларьке.
Бабульки, продавцы – консультанты, консультировали друг друга в области народной медицины. Прибыль их интересовала мало. Они больше ценили роскошь, роскошь общения. Андрей хотел купить у одной из них, бутылку молока. Но его смутила одна из пластиковых бутылок с характерной царапиной на крышке. Точно такую пластиковую бутылку из-под минералки, с царапиной на крышке, в виде буквы z. Он выбросил вчера с мусором. Старушка посмотрела на Андрея мутными, козьими глазками. И молока ему расхотелось. Андрей купил у неё туалетной бумаги. Сказав при этом Кириллу: «мне Ницше ни к голове, ни к другому месту не подходит. Грубоват он для меня».
Между бутылками с молоком, и тёплыми вязаными носками (это летом-то) продавалась чёрная смородина. Купив два стакана ягоды, двинулись домой.
- Сегодня мне в ночь, - сказал Кирилл, сплюнув тягучею слюну. Выделявшуюся у него, глядя на крупные, чёрные, с капельками воды ягоды. – Проведу эксперимент. Поведётся Силантий на натур продукт, или дело в конфетах?
- Сдался тебе этот Силантий. Нашёл, брата по разуму. Ты лучше скажи мне, как ты можешь прозябать здесь? В этом депрессивном городишке? Я бы не смог. Мне город нужен, большой, настоящий город. А вдруг Силантий прав? И у меня будут дети? Какое образование я дал бы им, живя здесь? Здесь кроме ПТУ нет не хрена. Или как там они сейчас называются? Помнишь Кирилл моего отца?
Кирилл утвердительно кивнул головой, и покраснел…
- Брал он меня к себе на завод, - Андрей вдруг стал серьёзным.
- Смотри, говорит Андрейка, как под резцом стальная стружка кучерявится. А я, стою и думаю: «нет батя, не для меня это… Точи сам, свои болванки». Наши большие политики, призывают экономику развивать, сельское хозяйство поднимать. А своих детей, учат в МГИМО. Ежа вам на воротник, что - бы шея не потела! Я интеллигент в первом поколении, в нашей семье. И я в лепёшку расшибусь! В любой анус залезу, но мои дети будут в кабинете си-деть, бумажками шуршать! Никто из них, никогда, лопаты в руки не возьмёт, и к станку не станет! Пусть гастарбайтеры развивают и поднимают.
Андрею вдруг стало жаль своих будущих детей, ему стало обидно за них.
- Да, сложно здесь, - согласился Кирилл, - маленькие провинциальные городки не имеют преимуществ больших. Где на каждом квадратном метре асфальта цивилизация. Нет в них и достоинств, откровенных деревень. Ты не будешь отрицать, что у деревни есть свои плюсы? Поэтому сложно здесь, ни город ни деревня а так… Но и вернуться в Мегоград, город нашего детства и юности, я не хочу. Нет, у меня ностальгии. Нет, и желания бороться, за место под солнцем. Ты заметил, мне мало что нужно в жизни. А в городе крутиться нужно, что бы жить на уровне. А я не хочу крутиться. Не Обломов я, но и крутиться не хочу.
Андрей вспомнил вилку с кривыми зубцами, матрас, с торчащей ватой, голые стены и пол.
- Да Кирилл, что тебе мало что нужно, я заметил. А как всё-таки, шар будет по-другому?
- Сфера, Андрей, сфера!
Они рассмеялись, и быстрей пошли домой. Так-так, на них стали обращать внимание прохожие.
***
Вечером, собираясь на ночное дежурство, Кирилл заметил, что Андрей в купленный им сегодня термос, наливает кофе. Делает бутерброды на двоих. Сомнений не было, он собирается идти с ним. Собираясь, Андрей сказал: - Не будем делать из еды культа, но Винни - Пух прав. Вовремя подкрепиться – это очень важно! Это как в сексе, главное – регулярность. Говоря иначе, если хочешь быть здоров – ешь один и в темноте. А ваши больничные каши, не для меня. Питаясь ими, жить будешь, но женщину не захочешь. Мне бы холестерина, в виде колбасы и сало. Мне тяжело на душе – когда легко в желудке.
***
Вышли из дома пораньше, погода прекрасная! Грязь подсохла, дневная жара спала. Подходя к больнице, хорошее настроение у Андрея улетучилось. На серой стене висела криво прибитая вывеска. Психонаркологическое отделение. На душе Андрея, стало нехорошо, неуютно, неприятно, не комфортно, негармонично, тягостно, тоскливо, грустно, уныло, и т. д., и т. п. Что выражается одним, непонятным для иностранцев русским словом – хреново. Надо полагать, произошла негативная химическая реакция организма. Что – то оборвалось у него внутри, после того как за его спиной захлопнулась дверь. Тяжёлая, широкая, с маленьким зарешёченым окном. Ей так не хватает надписи со стороны улицы: оставь надежду всяк сюда входящий. Не только от сумы и тюрьмы, не может зарекаться смертный человек. Всё тот же застойный запах, охотник со своим неизменным рефреном о Йети. В общем, дежавю, или «День сурка».
Кирилл ушёл, за своим синим мятым халатом, с оторванным левым карманам. Андрей, сидя на скамейки, поманил пальцам охотника. Тот своей бесшумной походкой, крадучись подошёл к нему.
- Слушай мужик ты охотник?
Охотник приветливо заулыбался Андрею, согласно кивая головой.
- Расскажи дружище, что ты видел в лесу?
Охотник перестал улыбаться. – А курить, дашь? – и он испытывающим взглядом посмотрел на Андрея. Взвешивая все за и против, можно ли доверять незнакомцу. Охотник пришёл к выводу что нельзя, но очень хотелось курить.
- Знаешь дружище, - ответил Андрей, - я не курю, но сейчас придёт Кирилл Алексеевич, который, кстати, также не курит, но покупает вам эту отраву, и я тебя обязательно угощу. Только, чур, не врать! Расскажи, что ты видел?
Охотник присел рядом с Андреем. Глаза его лихорадочно заблестели в предчувствии пережить всё сначала, в тысячный раз. Губы его задрожали, его мелко затрясло.
- Вот, иду я, иду, - начал свой рассказ охотник.
- Ранние утро, тропинка кончилась… Не свернула, не потерялась, а кончилась. Это не мой участок, я там раньше не охотился. Хотел я назад повернуть, вижу, патроны под ногами валяются. Жаль от двенадцатого, у меня-то, шестнадцатый. Ну, думаю нечего, пригодятся. Поднял пару штук, а в кустах ещё два. Немного по-дальше, ещё… Так и шёл, полные карманы собрал. Вдруг, патроны перестали попадаться… Вижу, мужик стоит, голый! Но, не совсем, голый, а волосатый весь… Он услышал меня, обернулся… А это, Йети, мать его ети! Страшный как атомная война! Я на курок, осечка, я на второй, осечка…Не понравилось это ему! Зубы мне показал! Отобрал ружьё, сломал как соломинку, и повесил на ёлку. Я, глядь, а там кроме моего ружья, уже пять ружей висит! Йети, мать ети!
Охотник заплакал, сотрясаясь всем телом. Пришёл Кирилл. Андрей угостил горе-охотника сигаретами, и он пошёл, вдоль коридора заглядывая в дверные окна палат. Повторяя заветные три слова.
- Слушай, Кирилл, мне думается, охотник не очень опасен для общества, и его можно отпустить.
Кирилл протянул ему такой же синий халат.
- Да нет проблем Андрюха. У него охотничий билет забрали, а ружьё он не отдаёт. А его диагноз, и огнестрельное оружие не совместимы. Пусть сначала скажет, где его ружьё.
- Где, где, на бороде. Он же сказал, что Йети забрал! – искренне возмутился Андрей. Кирилл строго и внимательно посмотрел на него.
- Шучу, - извинительно и тихо сказал Андрей. Он подумал, как легко прослыть человеком психически не совсем здоровым. И чтобы выйти отсюда нужно доказать, что ты не дурак. Почему-то захотелось домой…
- За последние три года, это шестой случай, когда охотники заявляют, что у них Йети ружьё забрал, - сказал Кирилл. - А когда им предлагают проехать, для беседы… Сразу всё вспоминают. Что один своё ружьё в болоте утопил, другой пропил своё. Всё вспоминают! А этот, Мюнхгаузен, упорствует. Так что, как сказала мадам Бунша, всех вылечим. И его вылечим! – он рассмеялся. Андрею было не смешно. Кириллу не терпелось зайти к Силантию. Когда больных позвали принимать вечерние лекарство, он, взяв с собой Андрея, вошёл в первую палату.
Силантий, сидел в своей неизменной позе. Смотря прямо перед собой в точку на стене.
- Силантий, - позвал его Кирилл, доставая из пакета ягоду. – Смотри, что я тебе принёс. Это чёрная смородина. Свежая, ещё сегодня утром её дождь поливал. Ты слышишь меня? Смородина говорю…
Силантий быстро заморгал, глаза увлажнились. Он медленно повернул голову к Кириллу. Андрею показалось, что у Силантия захрустели шейные позвонки. Как старые не смазанные шарниры. Андрей, чуть не вскрикнул – заработала!
- Да, - сказал Силантий, смакуя ягоды, - я согласен бытие определят сознание. Но и сознание формирует бытие! Если, бытие определяет сознание, тогда зачем рыбе выходить на сушу? Я утрирую, но вы меня понимаете? Это противоречит их же теории эволюции. Да и как быть со вторым законом термодинамики? Под какое сукно его положить? Тезис, бытиё определяет сознание. Опровергает гениальное открытие Гумилёва, о пассионарности! Всё - таки удивительно, почему один в одиночной камере сходит с ума, а другой делает открытия о пассионарности народов. Нет! Человек не материя, которая осознала, что она есть. Человек, существо в первую очередь духовное! Только с Духом Божьим, плоть стала – плотью живою! Вот почему дух человека вечен. Это частица – Духа Божьего! Вечного Духа!
Силантий задумался, пережёвывая смородину. Кирилл забеспокоился.
– Силантий, - позвал Кирилл. – Силантий, вчера умер человек. Смерть, которого вы вчера же и предсказали.
- Какой человек? – удивился Силантий.
- Тот, что приходил к вам вчера с Аркадием Валерьяновичем.
- С каким ещё Аркадиям Валерьяновичем?
- К вам вчера посетители приходили, помните?
- Вчера? Вчера у меня был не приёмный день. Я некого не принимал. Я был у себя в кабинете, работал.
- Хорошо, хорошо, - согласился Кирилл, - я вот что хотел спросить. Если человеку можно предсказать, его жизнь, значит, у него есть судьба? А как тогда судьба сочетается со свободой чело-века? Человек свободен, это факт! Но и судьба у него есть, раз её можно предсказать. Как это всё можно связать?
Силантий слишком быстро ел ягоду. Кирилл заметил, что осталось половина стакана. Правда, был ещё один, но с такими темпами…
- Мне представляется это следующим образам, - отвечал Силантий. - Представим две, нет лучше три двери. Субъект, демонстрируя свою свободу воли, заявляет, что он может открыть любую из них. И, исходя из своих внутренних убеждений, делает свой выбор. Но весь фокус в том и заключается, что он должен был сделать именно такой выбор! Да, человек не робот. Он свободен, сделать ошибку, и открыть не ту дверь. Но его выбор будет ошибочным! Необязательно это должно повлечь катастрофу, в жизни человека. Он может чувствовать себя в полнее комфортно, и прожить жизнь более-менее сносно, но… Он будет чувствовать, что чего-то не сделал. Или, что это вообще не его судьба. И если таких, системных ошибок будет много. Или это будет одна колос-сальная ошибка, возможно беда. Как-то, я говорил на эту тему с одним известным лётчиком – испытателем. Лётчики все суеверны, и верят в судьбу. Так вот, в его представлении, судьба - это самолёт, летящий между скал. Самолёт может подняться выше или ниже, но он обречён, лететь по курсу который образуют скалы, это и есть – судьба. Красиво, но очень спорно. Мне думается, такой фатальности нет. Хотя…
В разговор, со своей репликой решил, вклинится Андрей. Он изрёк: - Неудачная судьба, как плохая кредитная история – исправить невозможно!
Силантий покосился на него. Было очевидным, молодой человек ему не нравится. Силантий отвечал Кириллу, как будто вопрос исходил от него.
- Насчёт кредитной истории не знаю, но ошибки в жизни бывают. И иногда их можно исправить. Например, ваш развод с же-ной.
Андрей решил больше не встревать, начиная опасаться странного больного. Андрея вдруг осенила догадка: «Силантий, до больницы носил бороду! Точно!»
- Как-то я шёл по городу, - продолжил свою мысль Силантий, - и вижу людей, они искали себе пропитание в мусорных контейнерах. Я сказал Богу, Господи только не это, только не это! Я так не смогу, Ты знаешь, я так не смогу. Лучше я лягу, под кустом и умру с голода. Тогда, я спросил Его, Боже, почему эти люди ищут себе еду в мусоре? Неужели это их судьба? Они пришли в этот мир, что бы копаться в отходах, разгоняя крыс и ворон? И я услышал ответ: «они отвергли судьбу, которую Я им предлагал». Как видим, последствия могут быть очень печальными. Да, кстати, вы мне сдали зачёт? Где ваша зачётная книжка?
- Я? – растерялся Кирилл, - я вам завтра принесу.
- А вы? – спросил Силантий у Андрея.
- Я вам приносил зачётку, - не моргнув глазом, ответил Андрей.
- Да? – Силантий с подозрением посмотрел на него. - И что я вам поставил?
- Отлично, - сказал Андрей, честно смотря в глаза Силантию. Андрей почувствовал необычное, неприятное ощущение. Как будто, кто-то, копается у него в мыслях, чувствах…
Из той каши, что была в голове Андрея, Силантию было трудно прочесть хоть какую – то членораздельную мысль. Единственное, что он понял, это то, что Андрея беспокоит какая – то борода. Причём здесь чья – то борода, он понять не мог.
- Допустим, - неохотно согласился Силантий, недоверчиво косясь на Андрея.
Кирилл, погружённый в свои мысли, не заметил визуальной дуэли, между Андреем и Силантием. В которой, с явным преимуществом, победила наглость. Он обратился к Силантию:
- Скажите, наш характер, влияет на нашу судьбу, или судьба формирует характер?
В стакане оставалось несколько ягод смородины. Но Силантий всё реже опускал в него свои длинные, тонкие, пальцы.
- Я абсолютно убеждён, что мы приходим в этот мир со своими характерами. Возьмите, к примеру, двойняшек, или лучше близнецов. Два, три молодца одинаковых с лица. Одна социальная среда, а характеры разные! И причём, разные с рождения! Спросите у мамаш, не дадут соврать. Характер может меняться, под внешними обстоятельствами, но, не кардинально. Потому что характер, отлит по матрице. А матрица неизменна! Матрицей, является наша душа, дух. Только не спрашивайте меня, какая между ними разница? Грань очень тонка, не можем знать. Тайна сия, велика есть! Да, и я о том же. Релятивизм, пусть я и против этого тер-мина, - сказал Силантий, угадав слово промелькнувшие в голове Кирилла. Кириллу стало неприятно, что кто-то читает его мысли как открытую книгу. «Что бы общаться с ним, нужно иметь чистые мысли. Пройти определённый катарсис. Но если Силантий задаёт вопросы, значит, он видит не всё. И то хорошо», - успокоил себя Кирилл.
- Тогда что, получается? – размышлял вслух Кирилл. - У нас есть характер, есть судьба, значит убийца, например не виноват, что он убийца? Просто судьба такая? Маньяк, например, невиновен, он родился таким? Судьба!
Силантий оторвал взгляд от стены, на которую он всё чаще поглядывал, и посмотрел на Кирилла.
- В следующий раз, обязательно принесите зачётную книжку. Обычно я ставлю оценки за ответы, вам я поставлю отлично за вопрос. Помните? Как сказал по этому поводу царь и сын царя, философ Соломон: «многие ищут благосклонного лица правителя, но судьба человека от – Господа». Да, Соломон был философом! Его знаменитое «всё суета сует, и томление духа». Умно, красиво, точно! Я бы свой двухтомник отдал бы, за одну эту сентенцию. Вы думаете, что философ это тот, кто говорит заумными, непонятными словами? Нет! Философ, это человек любящий мудрость, сходящую свыше. Как написано дальше, в той же книге. Так вот, я убеждён, ни кто, не приходит в мир, что бы стать убийцей, предателем, вором. Могу сказать прямо, если человек сволочь - это его выбор. Судьба человека от Господа, поэтому ни кто непринужден, быть грешником. Тогда откуда зло? От великого дара нам – Свободы! Как-то я спросил Его, зачем нам свобода? Мы пользуемся ей во вред себе и другим. Мы страдаем от своей свободы! Мы не умеем ей пользоваться! Господь сказал: «без свободы, вы не были бы счастливы», – Силантий посмотрел на точку на стене.
- Силантий, кто вы? – спросил Кирилл. Силантий за всё время первый раз улыбнулся.
- Какое старинное, красивое имя вы мне дали. По святкам выбирали?
- А разве вы не Силантий? – изумился Кирилл.
- Конечно, нет! – сказал «Силантий». Он явно устал, он терял интерес к разговору. Он всё чаще с тоской смотрел на точку на стене. После продолжительного молчания ему было трудно говорить.
- Тогда как ваше имя? – спросил Кирилл.
- Что в имени тебе моём? Это нечего что я перешёл на ты? – спросил больной. - Я и сам не люблю панибратства. Но мы - то с вами коллеги. Философы. Я согласен с тобой, что любовь это – работа. Правда, до тебя, нечто подобное уже было сказано. Но я знаю, это не плагиат, ты сам до этого дошёл. Сегодня невозможно сказать, что-то принципиально новое. Философская мысль зашла в тупик. В последние время нет новых философских концепций, свежих идей. Как сказал один мой студент - сплошные ремиксы. Мы, повторяем то, что наработали наши предшественники. Я и сам, давно ничего не пишу. Так, редактирую свои старые работы.
Силантий резко повернулся к точке на стене, как будто его позвали оттуда. Посмотрев на своё любимое место на противоположной стене палаты, он повернулся к Кириллу.
- Так, о чём это я? – спросил он.
- Вы сказали, что давно ничего не пишите, - подсказал Кирилл.
- Да, да, ничего, абсолютно ничего. Для меня знание уже упразднилось. Как в своё время оно упразднилось для Фомы Аквинского. Помните? После того как он вошёл в сильное присутствие Божие. Он мог задать любой вопрос, и получить на него ответ. Неизвестно, спрашивал Фома, о чём - либо или нет. Совершенно точно известно другое, он не написал больше ни строчки! Но вы дерзайте, мыслите, это важно и крайне интересно! Нам нужно мыслить. Я мыслю, значит, я существую!
Он наморщил лоб. – Кто это сказал? Решительно не помню! Да, мы философы, не нужны миру. Да и мир, не нужен нам. Мы интересны только друг другу. Нам всем место, где не будь в психушке. Философский пароход был, был бы и философский дом скорби. Так в царской России назывались дома для душевно больных. Да мы душевно больные! Она у нас болит, потому что она у нас есть! Только жаль, что мы не уживёмся вместе. Мы принципиальные индивидуалисты. Стадное чувство совершено несвойственно нам. Мы одиночки!
Он замолчал и повернулся к стене. Найдя взглядом точку, он сказал ей:
- Ну, Гегели мои непризнанные, Канты современности. Что вы можете сказать, о философах средних веков? Анализируя работы, столь разных авторов, нашли общею тенденцию?
Он замолчал, застыл в сидячем положении, глядя прямо перед собой. Кирилл хотел что-то ещё спросить, но глаза больного стали бессмысленными. Кирилл попытался привлечь его внимание, но всё было безрезультатно.
- Кирилл, оставь его, - сказал Андрей. - Я не умею предсказывать судьбу. Но мне кажется, он больше не выйдет на связь.
Позвонили в дверь, Кирилл, доставая связку ключей, пошёл открывать. В больницу ворвался Аркадий Валерьяныч, за ним шёл телохранитель, больше прежнего. Не здороваясь, прошли в первую палату. Кирилл убрал стакан в тумбочку, в стакане оставалось не-сколько ягод. Аркадий Валерьяныч достал кулёк с карамельками. Развернув одну конфету, сунул её в рот больного.
- Силантий, дорогуша, это я, ты узнаёшь меня? Силантий, эй, ты где? Где кипит твой разум возмущённый?
Изо рта больного, выпала конфета. Аркадий Валерьяныч по-разному пытался привлечь внимание больного. Выбившись из сил, сел на свободную кровать. Достал из кармана таблетки.
- Прав оказался Силантий. Не мой это сын, старший не мой. А мой сын хочет моей смерти. Для чего всё это? Кому я всё это оставлю? Сколько крови было пролито в мутных девяностых, и не только моей… Я думаю, Силантий больше не вернётся, - сказал, он направляясь к двери.
– Вот, чай попьёте.
Он бросил кулёк конфет на кровать. Все пошли к выходу. Не прощаясь, гости сели в машину.
Смотря в след отъезжающему чёрному джипу, Андрей сказал: - Хорошо, что Силантия или как там его, ни кто больше не будет эксплуатировать.
– Да, хорошо, - согласился Кирилл. - Жаль только что я не успел его спросить, кое о чём.
***
Ночь прошла спокойно. Кирилл постелил Андрею в процедурном кабинете. Лёжа на твёрдой кушетки, Андрей разглядывал пузырьки и флаконы. Думая о том, сколько на свете существует болезней? Размышляя как хрупок человек, он заснул.
Кирилл прошёлся по отделению, убедившись, что все спят. Зашёл в первую палату.
Силантий сидел в той же позе. Кирилл уложил его на кровать. Поправляя подушку, Кирилл заметил, что губы больного беззвучно шевелятся. «Общается с кем-то», - подумал Кирилл. «Общается, значит – мыслит, мыслит, значит – существует. А, правда, кто это сказал? Кажется это Декарт. Надо будет перетрясти свою напольную библиотеку».
Кирилл выключил свет, лёг на свободную кровать, где ещё вчера боясь туч, ждал своей очереди в дом престарелых Пётр Иванович. «Сам прослежу, чтоб философа кормили санитарки, а не спихивали это на больных», - подумал он. Прислушиваясь к каж-дому шороху, Кирилл заснул.
***
Утром, сдав дежурство, пошли на вокзал. А в истории болезни неизвестного больного из палаты номер один, появилась новая запись. В графе – ФИО, было записано: Юродивый Силантий Кириллович.
***
Взяв Андрею билет, стояли на перроне. Мобильный телефон Андрея, сообщил о полученном смс сообщении.
- О, моя бывшая объявилась. Пишет, что многое обдумала, хочет встретиться, поговорить, - сказал Андрей, пряча телефон в карман. Андрей не выспался и выглядел помято.
- Кирилл, бросай свою богадельню, поехали со мной! Хочешь, в Мегоград? Или лучше махнём в Москву! Есть там у меня, знакомые… Подтянут! Помогут на первых порах, дальше сами прорвёмся! Потом поздно будет! Скоро стукнет нам по тридцать лет, станем тяжёлые на крыло. Бытом обрастём. Хочу бросить свою контору. Чем буду заниматься, пока не решил. Поехали со мной, а?
- Нет, Андрей, ты уж, как ни - будь без меня.
Дежурная по вокзалу, гнусавым голосам объявила: - Грузопассажирский поезд Задрищенск – Мегоград, отправляется через пять минут.
Андрей поднял свою спортивную сумку…
- Да, и Россия здесь! Андрюха! Москва давно не часть России. Москва живёт в другом измерении. А я извини за это слово, патриот. Космополит конечно, но и патриот. Россия - это наш городишка! Соседний город, Большие Хомуты, это деревня Гадюкино. Ну, и конечно далёкий от нас Урюпинск, куда ж без него. И живут в них, Ивановы, Петровы, Череззабороногазадерищенские… Так – то Андрюха! Приезжай ещё!
* Instagram принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской.
Редакция сайта ASTV.RU:
(4242) 49-15-34, 49-15-95
Отдел рекламы: (4242) 49-16-23
e-mail: region-sdr@astv.ru
Тех.отдел: (4242) 49-15-32
e-mail: contact@astv.ru
" До больнице идти (вычеркиваем один из лишних глаголов) было (глагол "был"нужно брать как можно реже, только если нельзя избежать) недалеко. В этом маленьком тихом (провинциальные городки как правило не шумные и как правило небольшие - читателю рассказывают очевидное) провинциальном городе всё находилось недалеко (от чего?). По дороге Андрей рассказал анекдот, который он (местоимение лишнее) считал уместным в этой (почему в этой? а в любой другой глуши неуместно?) глуши (городок - не глушь все же, я думаю, к тому же то, что городок - дыра, уже в начале разговора этих двоих было). "
Делаем динамику, и от абзаца останется всего одна емкая фраза: "Пока шли до больницы, Андрей успел рассказать анекдот... "
Относительно реакции на анекдот - непонятно, то ли Кириллу анекдот понравился, и он сожалеет, что не запоминает их, то ли не понравился, поэтому он натянуто улыбнулся (но тогда непонятно, почему он сожалеет о том, что не запоминает анекдоты).
и т.д.
У самой всегда проблема: и жалко и надо.
Я когда-то тоже носила свои тексты, их просто либо брали, либо нет. Когда не брали, обижалась. Теперь сама знаю, почему их не брали - и сама бы не взяла))) Я до сих пор благодарна человеку, у которого хватало сил и желания читать всю мою писанину и выискивать там крупицы разума))
Динамичнее:
Тренькнул телефон. Андрей прочитал смс-ку: - О, моя бывшая объявилась. Хочет встретиться, поговорить. Он сунул телефон в карман и зевнул - после бессонной ночи.. и бла-бла-ла..
Но при этом вообще непонятно, зачем эта деталь про смс-ку и бывшую - что она нам дает?
Ну и все это: Гадюкино, Урюпинск.. Череззза... чего там? Возможно, в простом диалоге люди так и говорят, и друг друга понимают - потому что у них ест интонации, жесты.. Но в данном случае надо объяснять ценности героев..
Если б мне этот Андрей сказал, что неизвестно чем собирается заняться и звал с собой, то я бы тоже отказалась. Не по тем же ли соображениям отказался Кирилл? Его патриотизм больше смахивает на лень, а рассуждения о России, которая здесь - на желание эту лень скрыть.
Идея выражается одной фразой: любовь спасет мир, добро побеждает зло, лень ведет к краху надежд; богатство не ведет счастью; маленький человек тоже может много, если захочет, и тп.
Мне кажется, что автор больше оставил в своей голове, чем выложил на бумагу. И ему надо с этим поработать.
(я не вмещаюсь в 1500 знаков, поэтому приходится пачкамикомменты выдавать)