Война лейтенанта Приходько. Часть шестая

В середине апреля  (1944 – Г.С.) ввиду наступления наших войск и подхода их к восточным границам Белоруссии немцы предприняли крупную операцию, предусматривающую ликвидацию партизан в Логойской зоне. Сосредоточив крупные силы, включающие танки, артиллерию и авиацию, немцы начали наступать на нашу зону с севера, запада и юга. Бригады партизан, предупрежденные разведчиками заранее об этой блокаде, подготовились и приняли бой на границах зоны, но в виду значительного превосходства сил противника, вынуждены были постепенно с боями отступать на восток.

Здесь они перешли шоссейную дорогу Логойск - Плещеницы и подошли к болотистым местам реки Березины у озера Палик. Наш отряд приготовился к отходу. Местность прилегающую к базе, и саму базу заминировали, а ещё больше чем мин мы расставили таблички «осторожно мины!». Собрали имущество. Троих раненных, которые не могли передвигаться, решили замаскировать рядом с базой и оставили с ними медсестру Шуру.

 В эти дни мы получили радиограмму из Москвы, что нам направляют самолет с 12 мешками груза. Учитывая, что отряд очень нуждался в боеприпасах и оружии, т.к в условиях блокады пополнять их не было возможности, командование отряда решило отправить с другими бригадами и отрядами все наши роты, а штабной взвод оставить до последней возможности и после получения груза замаскироваться в лесу, в непроходимой чаще на болоте.

 Конечно, делалось это под большим секретом и о том, что часть отряда останется на месте не знал никто из наших отходящих товарищей. Однако, по неизвестным причинам вылет самолета несколько раз откладывался. Когда мы  совсем уж было собрались уйти с базы, вновь получили радиограмму, чтоб  этой ночью были готовы принять самолет с 12 мешками груза. Так как фашисты уже подошли довольно близко к приемной площадке (километрах в пяти от нас они сожгли один из  хуторов) мы к вечеру послали ответную радиограмму, что груз принять не можем, так как немцы уже рядом.

Каково же было наше удивление, когда примерно в полночь над площадкой начал кружить самолет (о том, что наш мы определили по звуку). После недолгих колебаний командир разрешил разжечь давно приготовленные  костры, к которым мы прибежали с рекордной скоростью. Самолет снизившись сбросил несколько мешков с грузом, сделав круг, сбросил ещё порцию мешков, а затем «не попрощавшись» (а на прощание обычно самолет делал дополнительный круг и «покачивал» крыльями)быстро набрал высоту и ушел на восток.

 Есть у термина "партизанщина" некий не совсем положительный смысл... На фото, подаренном пионерам через много лет после войны, старший лейтенант Приходько Р.В. написал: "Ученикам 5-а класса  школы № 8 г. Александровска от Приходько Р.В., бывшего партизана". а ВЕДЬ  воин был и офицером-артиллеристом, и офицером-разведчиком, и комбатом стрелкового полка... Насколько Ростислав Владимирович гордился своей партизанской биографией!

Все сброшенные мешки  плавно опустились на парашютах, однако мы насчитали 7 вместо 12. Эти мешки были быстро разысканы, доставлены на базу и распотрошены. В них находились патроны, гранаты, автоматы и два ПТР ещё в ружейной смазке, а также обувь, консервы, печенье и другие необходимые нам вещи. Всё нужное из полученного  быстро распределили и раздали, новое оружие привели в готовность, а большую часть груза пришлось замаскировать в ямах в лесу.

 К утру наш штабной взвод (около 40 человек) аккуратно ушел с базы и замаскировался в приготовленном в лесу месте. Во все стороны были высланы разведчики. Как мы потом узнали, поступление нашей радиограммы  к московскому начальству было задержано, и самолет с грузом вылетел в запланированное время. Летчики, уже находясь над нашими сигнальными кострами, получили команду прекратить сбрасывание груза, т.к. дескать, бросают немцам! Ну, а фактически груз, хотя и не весь попал по адресу.

 Эта ночная операция под самым носом у немцев даже их привела в замешательство. Среди них и у местного населения возникли слухи, что в лес был сброшен крупный десант Красной Армии!

Нам эти слухи были на руку. Посланные немцами полицаи опасались заходить на обнаруженную нашу лесную базу, тем более, что вокруг торчали таблички с предупреждением о минах, а на одной из них подорвалась и валялась тут же корова. Полицаи  издали  обстреляли наши избушки и пошли докладывать, что уничтожили партизан. Всё это видели наблюдали , находившиеся на деревьях партизанские наблюдатели.

Немцы нас в лесу не обнаружили. Дважды их цепи прочесывали лес, проходили неподалеку, но нас не заметили. К счастью, собак с ними не было. Нашу медсестру Шуру они увидели, даже стреляли по ней, но она благополучно убежала. Замаскированных около базы раненых немцы тоже не обнаружили, и они отлежались в своих ямках до нашего прихода. Получив донесения разведчиков о нахождении противника, мы через пару суток вышли из места своей маскировки и стали маневрировать  по лесу  вдали от базы.

 Всё это напряженное время неоценимую помощь оказывали нам наши разведчики, многие из которых были местными жителями и знали лес, как свои пять пальцев. Особенно запомнился один партизан обыкновенный белорусский дядька, который передвигался по лесу даже ночью бесшумно, возникал перед нами всегда неожиданно с мешком хлеба и другими продуктами. Он был настоящим следопытом и на спор  находил спрятанную нами в лесу вещицу даже на большом удалении.

И снова  лейтенант Приходько со своими партизанами на острие атаки (см. ст. Молодечно) на карте Белорусской  наступательной операции. Нарушение снабжения вражеской группы армий "Центр" по железным дорогам, горящие под откосом эшелоны с перебрасываемой техникой противника... Вклад партизан был очень весомый. Но и жертвы были огромные

Он и другие разведчики точно информировали нас об обстановке в лесу в любое время. Надо сказать, что вместе с партизанами ( и под их защиту)в лес ушли все жители  близлежащих сёл, многие со своей скотиной.  Неподалеку от нас было несколько таких таборов, один из них состоял из евреев. Среди населения этих таборов поддерживался строгий порядок и тишина, даже малые дети вели себя тихо.

В одном из лагерей наши партизаны обратили внимание на одну тётку, которая укрывала свою корову от слепней то белой тряпкой, то красной дорожкой. При допросе она созналась, что подослана немцами сигналить летающей над лесом «раме» о наличии партизан. Пришлось эту шпионку расстрелять.

Через некоторое время наш взвод вернулся на базу, хотя держались мы пока очень   тихо и настороженно, в готовности, если возникнет опасность, опять уйти к месту маскировки в лес. В лесу в это время шастали вражеские лазутчики. Двоих таких изменников наши ребята поймали в лесу и привели на базу.

Это были молодые здоровые полицаи, разыскивающие нас, чтобы заработать награду у немцев. Пришлось их уничтожить (из бесшумных карабинов).

Тем временем стали возвращаться на базу партизаны, отступившие раньше на восток. Они рассказали, что немцы устроили у озера Палик западню, прижав многочисленные отряды к Березине и отрезав пути отхода назад в лес.

Партизаны здесь подверглись артиллерийским и минометным обстрелам, бомбежкам с воздуха и многие сложили в этих болотах свои головы.

Только возобновившееся наступление Красной Армии вынудило немцев снять блокаду у озера Палик. Партизаны нашего отряда частично просочились через вражеские позиции в ночное время, а остальные вместе с другими отрядами вернулись после снятия блокады. Несколько наших товарищей погибли в этот период. Командир одной из рот возвратился  один на базу, когда там никого не было, в это время мы маневрировали по лесу. Заглянув в домик радистов, он зашел внутрь, к стоявшему на столике радиоприемнику не прикоснулся, решив, что он заминирован, и вышел из домика. На его счастье, он, дважды переступил через порог домика, не наступил на него. А порог то был заминирован! Он даже побледнел, когда мы показали ему, как он дважды переступил через свою смерть.

А вот в большой казарме мы снять мины не успели и на одной из них подорвались двое партизан, хотя оба и остались живы.

памятники погибшим партизанам в Вилейском районе Минской области

 В мае жизнь отряда вновь пришла в обычную норму: начали планироваться боевые операции, пятерки подрывников опять стали выходить на железные дороги, разведчики и связные возобновили походы в Минск и другие города и поселки, прибавилось работы и радистам.

 В эти дни наши люди сумели войти в доверие к помощнику начальника железнодорожной станции Молодечно и он дал согласие встретиться с командованием  партизан при условии, что на встречу с каждой стороны придут лишь по два человека. Встреча состоялась в условленное время, днём в избушке лесника на нейтральной полосе у границы партизанской зоны. Он, сравнительно молодой человек, лет 30-ти, пришел на встречу со своим тоже  молодым напарником, я со своим ординарцем Семеном.

 В избушке сели за стол втроем: он  с напарником и я, а Семен уселся в сторонке сбоку будто бы осматривать и протирать свой автомат. На столе появился немецкий шнапс и партизанский самогон и после первой чарки взаимная настороженность уменьшилась. Семен, конечно, не выпивал. Пришедший рассказал, что он русский, работает помощником у начальника станции немца, располагает по долгу службы сведениями обо всех перемещениях грузов по железной дороге станции и после разговора дал своё согласие сообщать нам все эти сведения.

Конечно, такое быстрое и полное согласие «работать» на партизан было вызвано и его личными интересами: явным пониманием того, что  дни гитлеровцев сочтены и что скоро придет пора давать отчет перед советским народом и советской властью о своей службе у немцев.

 Мы договорились о способах передачи его сообщений и порядке взаимной связи. Конечно, полные и подробные данные о движении вражеских составов через Молодечно представляли бы большой интерес для Красной Армии, однако этот помощник не успел сообщить почти ничего существенного, как началось наступление наших войск. Надо было ему думать о своих действиях и своей судьбе гораздо раньше.

  В эти же майские дни мы получили сообщение о том, что некий командир охранного полка «власовцев» согласен вместе с полком перейти на сторону Красной Армии и ищет встречи с представителем нашей армии по этому вопросу. Именно армии , а не партизан.

  Я, переодетый в форму подполковника, отправился на встречу в договоренное место, однако власовца этого не дождался ни в этот день, ни в другой раз. Так и не знаю, что ему помешало.

 В отряде в это время была подготовлена к переходу в Минск с целями разведки Тамара. Для неё приобрели за солидные деньги подходящую изящную одежду, туфельки и другую экипировку и, только успели отправить её, как пришлось сниматься с места всему нашему отряду.

Дело в том, что к нашим краям стал приближаться фронт, и командование из Москвы дало распоряжение отряду передислоцироваться на запад к озеру Нарочь. Ведь неизвестно было где стабилизируется фронт, а вновь засылать в тыл к гитлеровцам такой отряд было бы делом нелегким и небезопасным. Во исполнение этого приказа отряд наш быстро собрался и после разведки путей и дорог стал продвигаться на Запад. Немцы к этому времени тоже отступали, но двигались они по нормальным дорогам, в дневное время, в большинстве на машинах.

Мы же шли по лесным дорогам и тропам, большинство пешком, грузы везли на телегах и верховых лошадях. Дневки устраивали в лесу, рощах, выставив со всех сторон наблюдателей и охрану. Перемещение отряда протекало благополучно, на немцев не натыкались, боевых действий в пути не было.

Перед  шоссейной и железной дорогами в Молодечно – Полоцк отряд остановился дневать в реденькой рощице, в очень неподходящей для маскировки местности. Более надежного места вблизи не было. Вскоре вернулся один из разведчиков, высланный к дороге и сообщил, что видел на шоссе какое-то подразделение Красной Армии! Мы ему не поверили, т.к. по радиосообщениям наши части были далеко от этих мест.

Но, когда вернулся другой партизан и сказал, что он лично только что целовался с красноармейцем, у нас сомнения отпали, мы воспрянули духом и, уже не скрываясь, двинулись дальше в путь. Только успели пересечь шоссейную дорогу и углубиться в лес, как из арьергарда нашего закричали, что по шоссе с севера на юг движется Красная Армия!

 Часть отряда, человек 40, во главе с командиром и всем штабом быстренько выстроились на обочине дороги, по которой приближались танкетка, крупный танк и дальше пехота на автомашинах. Когда мы стали кричать и махать головными уборами, а кое-кто и оружием, танкетка с танком остановились и навели на нас стволы своих пулеметов и пушек.

  Не обращая внимание на это, девушки наши и мы с командиром, побежали к машинам. Из танкетки высунулся, а затем вылез майор, ругнулся и сказал: Вы на себя посмотрите, мы же думали, что это гитлеровцы выстроились, а возиться у нас времени тут нет времени, мы же могли расстрелять вас!»

 Партизанский парад в освобожденном Минске

И действительно, ведь мы были одеты , кто во что, а многие носили немецкие френчи и брюки! Но всё обошлось хорошо. Майор предложил отряду присоединиться к его части, у них пехоты было маловато, однако командир отказался, сказав, что  отряд обязан выполнить свои задачи. Девушки все сумели расцеловать майора.

 По дороге после одной из остановок ранним утром разведчики донесли, что неподалеку в хуторе разместилась какая -то немецкая часть. Оказалось, это была военно-строительная команда «TOAT» численность 150 человек. После недолгих переговоров они согласились сдаться нам в плен.

Справка: В период Второй мировой войны термин "ТОАТ" часто использовался для обозначения различных типов насильственного использования рабочей силы, особенно применительно к принудительному привлечению населения оккупированных территорий на работу в Германии –Г.С.

Под дулами установленных  с двух флангов пулеметов перед строем партизан немцы эти были выстроены в шеренгу, мы отобрали у них всё оружие и часть лошадей с повозками. Я написал и выдал справку о их добровольной сдаче в плен, на справку поставил  изготовленную Костей  печать отряда и мы отправили их всех строем до ближайшего населенного пункта, где есть советская  гражданская или военная власть. А сами двинулись дальше, уже с солидным обозом.

 Население в пути встречало нас  исключительно дружелюбно, от души угощали хлебом, молоком, овощами и ещё чем могли. К озеру Нарочь отряд прибыл без особых приключений. Тут уже базировался другой отряд нашего Управления, с которым мы и прожили несколько дней.

Здесь мы узнали, что Красная Армия обогнала нас и находится уже впереди на Западе. Ввиду этого поступила команда отряд расформировать, а нам , направленным в этот отряд, вернуться в Москву.

Подавляющее большинство партизан отряда влились в состав Красной Армии, а я с командиром и другими товарищами вернулся в Москву уже в августе 1944 года.

 Продолжение следует...