О бедном гусаре замолвите слово…

   Эффектные, лихие и красивые, гусары славились своей готовностью умереть ради славы. Французский генерал Ласалль говорил о них: «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а дерьмо!» (Сам генерал погиб в 34- Г.С.). Старейший гусарский полк русской армии — Ахтырский. Его создали ещё в 1651 году. Но ради справедливости надо сказать, что в то время в России если и говорили о гусарах, то лишь, как о тяжёлой кавалерии польского образца. Поэтому ахтырцы первоначально были обычным казачьим полком. В 1765 году в ходе военных реформ Ахтырский полк стал гусарским и с тех пор заслужил себе имя одной из самых прославленных воинских частей русской армии. Неизменным отличием ахтырцев была форма коричневого цвета с золотыми шнурами. Мундир именно этого полка носил знаменитый гусар и поэт Денис Давыдов.

Я люблю кровавый бой!

Я рожден для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарский,

С вами век мне золотой!

 Денис Давыдов в гусарском мундире

Первая половина 19 века в военной истории  России (да разве только военной?) прочно ассоциировалась с гусарами. Кроме славного Д. Давыдова гусарами в разное время служили Александр Грибоедов, Михаил Лермонтов, друг Пушкина Петр Чаадаев, кавалер-девица Надежда Дурова…. А герой анекдотов поручик Ржевский?

Он вышней волею небес

Рожден в оковах службы царской

Он в Риме был бы Брут, в Афинах - Периклес,

А здесь он - офицер гусарской.

 А.С.Пушкин,  К портрету Чаадаева

    Ещё один полк, чьё имя помнят и поныне, — Александрийский, известный под неофициальным именем «Чёрные гусары». Их полковая песня «Марш вперёд, труба зовёт, чёрные гусары»! нередко исполняется в наши дни — её хорошо знают все любители военной истории. Александрийцы ведут отсчёт старшинства с 1776 года, а их старинным знаком был чёрный мальтийский крест с наложенной на него мёртвой головой.

Русская литература (Пушкин, Давыдов, Гладков) и, особенно, современный фольклор навязывают представления о гусарах как о непревзойдённых любителях женщин (поручик Ржевский — на самом деле вымышленный герой пьесы 1940 г.), пьяницах (пить шампанское по-гусарски — из горлышка, открыть бутылку по-гусарски — снести ей саблей горлышко), игроках («гусарик» — разновидность преферанса) и бретёрах. «Гусарская болезнь, гусарский насморк» — венерическая болезнь — гонорея. Романтизации образа способствовали и песни — романсы XIX века, затем песни XX века, включая творчество бардов и саундтреки советского кино и собственно это кино. По одной из псевдоисторических версий, выражение «смесь французского с нижегородским» имеет прямое отношение к гусарам: после Отечественной войны 1812 года русскими гусарами была придумана смесь шампанского с квасом в пропорции 50-на-50 — именно отсюда и пошло это крылатое выражение, в дальнейшем получившее и иные смыслы…

картина Пайи Йовановича "Переселение сербов"

     Сегодня я хотел бы рассказать о настоящих (не книжных и кинематографичных) гусарах. Тем более, что моя история будет переплетаться с историей Сахалина.

 Дело в том, что происхождение слова гусар имеет венгерские корни.  В венгерском языке существуют разные мнения — многие учёные считают, что слово восходит к лат. cursus — набег, и таким образом родственно слову корсар. По другой версии, huszár от венг. húsz «двадцать», потому что по венгерским законам из двадцати новобранцев один должен был стать кавалеристом. Есть также версия, согласно которой венг. húsz «двадцать» означает численность наименьшего кавалерийского подразделения в венгерской армии, а венг. -ár является лишь суффиксом. А в гусарах 18 века служили православные сербы, охраняя границы Австро-Венгерской империи от набегов со стороны Османской империи, несколько веков грабящей сербские земли.

Существуя в постоянных войнах между католической Австро-Венгрией и мусульманской Османской империей, православные сербы вели нелегкую жизнь, испытывая притеснения с обеих сторон. Просвет в этой безысходности появился с времен Петра Великого, когда российский император обратил внимание на бедственное положение братского по вере и крови народа и одновременно  добивался выхода России к южным морям. С тех пор сербы (справедливости ради не только гусары, но и моряки, торговые  люди , священники…) обратились к северному могучему брату. Когда в войне 1716 — 18 гг. Сербия частично была освобождена от турок, Австрия, воспользовавшись этим и опираясь на решения мирного договора в Пожареваце 1718 года оккупировала северную Сербию. Оккупация эта длилась с 1718 по 1739 год и «была ничуть не легче турецкой.» В Потиске и в Поморской области Сербы даже потеряли все привилегии и Россия предлагала сербам этих областей переселяться в Россию. Таким образом, сербы из пограничных областей переселялись из Австрии в Россию в 1751-1753 годах во время правления дочери Петра Первого Елизаветы.

Одними из наиболее крупных груп переселенцев сербов (их были с семьями тысячи- Г.С.) командовали гусарские офицеры Йован (Иван) Шевич и Райко Прерадович (Родион Степанович)...

     На Луганщине в городе Славяносербске находится интересный памятник, который представляет собой фигуры казака, серба и русского с надписью "Нет уз святее братства" на украинском, русском и сербском языках. В областном музее хранятся воспоминания о переселившихся сербах, военные карты и документы и копия картины Пайи Йовановича "Переселение сербов".

  Откуда взялись сербы в той части Российской империи? Декретом Сената Российской Империи от 29 мая 1753 года давалось право на свободное заселение сербов и других балканских народов православного вероисповедания с намерением защитить границу и освоить южные степи. Так появились Новая Сербия и Славяносербия, как приграничные области, и существовали они чуть более десяти лет. Манифестом императрицы Екатерины и Указом русской власти в 1764 году были упразднены Новая Сербия и Славяносербия и включены в состав новых губерний. А гусарский полк Райко Прерадовича(бывшего подполковника австрийской службы) влился в состав нового Бахмутского гусарского полка. Одно время славяносербскими гусарами командовал сам А.В. Суворов. Командирам гусарских полков императрица жаловала  и личное российское дворянство. В Венгрии перед дворянскими фамилиями ставилась частица «де», заимствованная из французского языка.  Чтобы подчеркнуть факт приобретения дворянства Райко добавил к фамилии приставку Де. Таким образом, в российском дворянстве появились гусарские офицеры с фамилией Депрерадовичи.   

           Депрерадович, Родион Степанович (Райко) — австрийский подполковник, российский генерал-майор.  Депрерадович, Иван Родионович — российский генерал-майор (отличился в войне с Пруссией). Депрерадович, Леонтий Иванович (1766—1844) — российский генерал-майор, командир Семёновского полка (ветеран наполеоновских войн ). Депрерадович, Николай Иванович (1767—1843) — российский генерал от кавалерии, генерал-адъютант (герой наполеоновских войн).Депрерадович, Николай Николаевич (1802—1884) — генерал-майор, декабрист. Депрерадович, Фёдор Михайлович (1839—1884) — генерал-майор, герой русско-турецкой войны.

 Это о них писала восхитительная Марина Цветаева:

Вам все вершины были малы

И мягок — самый черствый хлеб,

О, молодые генералы

Своих судеб!

Наверняка, судьба каждого из генералов Депрерадовичей достойна отдельного рассказа, но нас ( в силу  особенностей жанра) будет интересовать ветвь рода, близкая истории Сахалина. Кого заинтересовала история рода Депрерадовичей, очень рекомендую книгу  из серии «Сахалинская и Курильская историческая библиотека» изданная в 2017 году «Аборигены Сахалина глазами русских офицеров (1860-1870)». Там изложен биографический очерк (к великому сожалению не законченный) нашего замечательного историка Александра Ивановича Костанова «Генерал Ф.М.Депрерадович (Материалы к историческому портрету)». Именно эти материалы сподвигли меня в этом году на поездку в Сербию для поисков окончательных штрихов к портрету  сахалинского героя.

    Итак, внуком сербского гусара Райко Прерадовича и, на мой взгляд, самым выдающимся представителем славного рода был Николай Иванович Депрерадович (1765 – 1843).

Портрет Николая Ивановича Депрерадовича
работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)       

     Портрет Николая Ивановича Депрерадовича  можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца, входящей в экспозицию Государственного Эрмитажа. Как и старший брат — Леонтий Иванович — он участвовал во всех войнах и походах в царствование Екатерины II. В мае 1803 года генерал-майор Н. И. Депрерадович получил назначение командиром Кавалергардского полка и оставался бессменно в этой должности в течение 23-х лет, даже занимая ряд других высших военных постов в империи.

     В бурной боевой биографии Н. И. Депрерадовича был свой «звездный час» - сражение при Аустерлице 20 ноября 1805 года. Во главе полка он совершил знаменитую конную атаку французских позиций, прикрыв отступление русской гвардейской пехоты. За четверть часа кавалергарды потеряли в этом бою 15 офицеров и 200 рядовых. Отложив в сторону многочисленные описания этого события, обратимся к бессмертным строкам Льва Толстого: «Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».

В Отечественной войне 1812 года, командуя кавалергардами (и одновременно другими кавалерийскими частями) Н. И. Депрерадович сражался под Витебском, Смоленском, Бородином, Тарутином, Малоярославцем, Вязьмою и Красным; в 1813 году — под Люценом, Бауценом, Дрезденом и Лейпцигом,ав 1814году особенно отличился при Кульме и Фер-Шампернуазе. В 1819 году он получил звание генерал-адъютанта и в 1821 году стал командиром 1-го резервного кавалерийского корпуса. В русско-турецкой войне 1828-1829 годов он командовал войсками Гвардейского корпуса. В рамках данной статьи можно воздержаться от перечня его боевых отличий, приближающего по содержанию к краткому каталогу российских военных орденов и медалей тех лет. Бравый генерал не был чужд общественной деятельности — с 1822 года и до конца своих дней он состоял членом «Высочайше утвержденного в 18-й день августа 1814 года комитета о раненых». В 1833 году ему был пожалован диплом на дворянство с гербом.

Таков был родной дед Федора Михайловича Депрерадовича. Несомненно, уклад жизни и традиции семьи, давшей России несколько поколений овеянных славой генералов, не могли не влиять на формирование личности главного героя нашего исследования.

Жизнь и служба при дворе были не только почетными, но и требовали немалых средств. Деньги требовались и для того, чтобы содержать в гвардии сыновей, а также дочь Анну, ставшую фрейлиной императорского двора. Из документов видно, что Н. И. Депрерадович неоднократно обращался за материальной помощью. В делах хранится любопытный документ, относящийся к декабрю 1843 года: письмо на высочайшее имя, в котором он, «ныне приближаясь к концу дней жизни», просит принять на счет казны долг Санкт-Петербургскому Опекунскому совету по залогу имения в селе Николаевке Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. Долг составлял 45306 рублей 70 копеек. Написано письмо, очевидно, в последние минуты его жизни, и он не успел его даже подписать. Вдова представила письмо в качестве ходатайства о пенсии за мужа. Резолюция Николая 1 на докладе Инспекторского департамента гласила: «Пенсия 10 тысяч рублей ассигнациями и единовременное пособие в 10 тысяч рублей серебром на уплату долгов».

ж/д станция Депрерадовка на Луганщине сегодня территория войны...

Сын его Михаил Николаевич Депрерадович также дослужился до генеральского звания. Но, к сожалению, его полный послужной список содержит лишь скупые официальные сведения о служебных перемещениях. Есть в нем и периоды, которые не освещены документально. Например, он дважды увольнялся от службы «по домашним обстоятельствам»: с декабря 1838 по декабрь 1847 года, и с мая 1857 по февраль 1863 года. Окончательно он вышел в отставку по состоянию здоровья («увеличение печени») 13 июня 1865 года. Пенсия ему была назначена небольшая — 257 рублей 50 копеек.

Женился М. Н. Депрерадович на дочери действительного статского советника Анне Тимофеевне фон дер Флит. У них было пятеро детей, и, судя по всему, семья постоянно жила в столице.

Вторым ребенком в семье был сын Федор, родившийся 22 декабря 1839 года в Петербурге. Как и другие юноши из этой семьи, образование он получил в Пажеском корпусе, одном из самых привилегированных учебных заведений России. Можно предположить, что острой проблемы выбора дальнейшего жизненного поприща перед ним не стояло. По традиции рода Депрерадовичей перед ним открывался один путь - военная карьера. В июне 1857 года камер-паж Федор Депрерадович впервые надел офицерский мундир корнета лейб-гвардии Уланского полка. В октябре он был прикомандирован к Михайловской артиллерийской академии, но вскоре из нее отчислен обратно в полк. Недолгой оказалась и служба в кавалерии.

В январе 1858 года его перевели в лейб-гвардии первый стрелковый батальон. Судя по послужному списку, начало службы Ф. М. Депрерадовича складывалось вполне удачно. Через год он уже носил эполеты подпоручика, а еще через два года — поручика гвардии.

В феврале 1862 года Депрерадович неожиданно оставил военную службу и покинул Петербург …  После ряда должностей, связанных с реализацией Манифеста Александра Второго  об отмене крепостного права от 19 февраля (3 марта) 1861 года ... Федор Михайлович... оказывается на Сахалине.

 Надо сказать, что по документам за Федором Депрерадовичем, как и за другими потомками этой семьи по линии Николая Ивановича, не значилось поместий и крепостных душ. Единственным источником существования для них являлись, образно говоря, «длинная шпага и верность престолу», т.е. государственная служба. Трудно сказать, чем объясняется такое решение, и принял ли его сам  Депрерадович под давлением каких-то обстоятельств, или на то была воля высокого начальства. Очевидно, тому имелись основательные причины, ибо на службу в гвардию, и вообще к петербургской жизни, он больше не вернулся. Есть тут какая-то загадка, и на нее несложно ответить с помощью архивных документов, которые, несомненно, существуют. Думается, что не случайно преуспевающий двадцатисемилетний штабс-капитан гвардии, срочно «переименованный в майоры по армейской пехоте» оставил берега Невы и отправился в глухой, необжитый край, освоение которого только разворачивалось. На Сахалине ему предстояло провести более пяти лет, составивших весьма важный период его биографии. Здесь, несмотря на постоянные лишения и трудности, в полной мере проявились его организаторские и научные способности, характер незаурядной, сильной личности.

          В 1868 г. Ф. М. Депрерадович был назначен начальником Сахалинского отряда  и за короткий промежуток времени, стал незаменим в этом качестве.  Было бы не правильным в этом периоде нашего героя не использовать неоконченную биографическую статью о Ф. М. Депрерадовиче доктора исторических наук А. И. Костанова, посвятившего много сил изучению жизни и деятельности генерала.

 Гора Майорская на юге Сахалина, названная в честь майора Депрерадовича Ф.М., начальника Сахалинского отряда. Фото Алексея Огурцова.

             Это были напряжённые годы в истории России и Японии. В России совершались великие реформы Александра, в Японии произошла незавершённая буржуазная революция Мэйдзи. Российская дипломатия активно работала над решением Сахалинского вопроса: где должна проходить граница между Россией и Японией, и какое место во взаимоотношениях двух государств должен занимать Сахалин. Правительство России послало на Сахалин одну за другой две комиссии, в 1869 г. генерал-адъютанта И. Г. Сколкова , а в 1871 г. В. И. Власова  для «подробного» изучения местных условий для экономического освоения острова и устройства там пенитенциарной колонии. На Сахалине нужен был энергичный, умный администратор. Именно таким оказался Ф. М. Депрерадович, сменивший в 1867 г. на посту начальника Сахалинского отряда В. П. Де-Витте. Деятельность нового начальника Сахалинского отряда была многогранной. Помимо чисто военных вопросов, он много времени уделял защите прав аборигенного населения, занимался устройством постов и крестьянских селений, участвовал в работе Сибирского отдела Русского Географического общества. По непроходимым дебрям и едва заметным тропкам он преодолевал летом и зимой огромные расстояния между постами от поста Муравьёвского до поста Кусунайского, а при необходимости и в Николаевск. В топонимике Сахалина осталась память об этих путешествиях. Одну из гор юго-восточной оконечности Сусунайского хребта высотой 1014 м, переваливая через неё, еще, будучи майором, Фёдор Михайлович назвал Майорской. Название сохранилось до сего времени. Много усилий у Ф. М. Депрерадовича уходило на непростые взаимоотношения с японской администрацией на Сахалине. В 1867 — 1868 гг. произошла смена японской администрации на острове. Уполномоченным японского правительства стал Окамото Кэнсукэ — основатель общества «Хокумуся» (Общество северных ворот). Им была сделана попытка начать заселение Сахалина японскими переселенцами. В 1868 г. на остров прибыло двести переселенцев, в 1869 г. ещё 300, в 1871 г. — более 200. Окамото заявил Депрерадовичу, что правительство микадо не признаёт все ранее заключённые договора относительно Сахалина. Существует целая переписка между японским уполномоченным и Ф. М. Депрерадовичем по поводу толкования трактатов и Временного соглашения 1867 г. между Россией и Японией. Генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков писал военному министру Д. А. Милютину, что Депрерадович «своим неутомимым усердием, разумною твердостью и находчивостью в ведении переговоров с японскими властями... немало способствовал успешному ходу дел на Сахалине. Благодаря его деятельности, всегда сообразной с обстоятельствами, все затруднения, возникавшие с японцами, устранены мирным путём, и, несмотря на всю ограниченность средств, которыми он мог располагать, особенно в первые годы его пребывания на Сахалине, для поддержания там нашего значения, - он сумел заставить японцев уважать и себя и русское правительство».

 Федор Михайлович Депрерадович

Русский консул в Хакодате Е. К. Бюцов 29 марта 1869 г. сообщал о письме Ф. М. Депрерадовича директору Азиатского департамента П. Н. Стремоухову, в котором тот писал о степени русского влияния на айнов: «В этом последнем отношении Г. Депрерадович, как он пишет мне, мог сделать верные заключения, потому что он уже давно свободно изъясняется на языке Айнов и находится в ежедневных отношениях с ними. Говоря о результатах объявления нами Айнам прав, признанных за ними соглашением, заключённым в С.-Петербурге в 1867 г. с Японскими посланниками, г. Депрерадович замечает, что сначала казалось, будто Айны оставались совершенно равнодушными к объявлению им свобод; в 1867 г. лишь небольшое число деревень решилось воспользоваться правом свободного труда; в следующем году этому примеру последовали некоторые Айнские поселения на западном и восточном берегах, но за всем тем дело шло весьма туго, и по всему южному берегу, по восточному к югу от Найбучи, и по большей части западного берега Айны остались в прежней зависимости от Японцев. Г-н Депрерадович имел возможность убедиться в том, что медленность, с которою Айны выходили из подчинения Японцам, вначале происходила главным образом от того, что Айны долго не понимали то, что мы им объявляли, так как у нас не было переводчика, умевшего порядочно говорить по-айнски; теперь они хорошо понимают, в чём дело; «но, как пишет Г-н Депрерадович, пример 1853 г. научил их быть осторожными, и они не вполне доверяют нашим силам и возможности окончательного утверждения на Сахалине. Айны хорошо видят и понимают, что у нас пока нет общих с ними интересов, что мы не в состоянии удовлетворять их потребностям, а потому и опасаются слишком открыто высказываться против Японцев, от которых зависит их материальное благосостояние. Нет сомнения, что Айны хотят освободиться, но на деле это остаётся до сих пор желанием». Чтобы поощрить благоприятное для нас настроение Айнам необходимо, по мнению Г-на Депрерадовича, учредить посты в айнских деревнях, потому что наше присутствие в их среде придаёт им смелости, и позволит нам легче следить затем, чтобы Японцы не угнетали их. «Уследить за действиями Японцев, говорит он, почти не возможно. Японцы и Айны составляют общие поселения, а у нас, за исключением Найбучи, нет ни одного поста в среде туземного населения. Наш важнейший пост - Муравьёвский, в смысле влияния на местное население, имеет весьма небольшое значение. Поэтому-то я считаю необходимым устройство нового поста в Аккатувари, рядом с Косун-Котаном, как центре населения южного берега, и главном местном управлении японцев...

              Проект этот оказалось, однако невозможным осуществить в прошлом году по причине того, что люди наши были слишком заняты разгрузкой и перевозкой по постам провианта, очень поздно доставленного на Сахалин.

Айны южного Сахалина, на защиту которых встал Федор Депрерадович

                   В подтверждение необходимости нашего водворения посреди туземцев, г. Депрерадович приводит то, что Айны одного селения на восточном берегу заявили ему желание, чтобы в наиболее людной деревне на этом берегу был выстроен русский дом и помещены люди, которые могли бы надзирать за действиями японцев, и в случае нужды защищать и поддерживать Айнов». Далее Е. К. Бюцов приводит мнение Депрерадовича о японской колонизации Сахалина: «Г-н Депрерадович пишет, что на Сахалин привезено было минувшею осенью 150 колонистов, вслед за которыми должны были, как было слышно, прибыть ещё 100 челов[ек]. Предполагалось расселить их вдоль южного берега острова, и занять их хлебопашеством, опыты которого, впрочем, очень неудачные, производились уже прошлым летом. Вообще Г-н Депрерадович предвещает неудачу японской колонизации: хлеб, по его мнению, не может вызревать по морским прибрежьям; с другой стороны, японцы повсеместно страдают от цинги, даже в лучших по климату колониях своих, и с трудом переносят зимние стужи. Но при этом он думает, что наша колонизация может быть совершена с успехом; по некоторым долинам есть места привольные, как для хлебопашества, так и для скотоводства»".

              Не менее значительным был вклад Ф. М. Депрерадовича в изучение Сахалина. Пытливость, любознательность, неутомимость были его характерными чертами. Он побывал во всех отдалённых уголках Южного Сахалина, продолжая исследования Н. В. Рудановского. Его работа «Этнографический очерк Южного Сахалина» была первым крупным трудом в российской науке по этнографии сахалинских айнов. Не потеряла своего значения она и в наше время. Прекрасно зная айнский язык, Депрерадовичем был желанным гостем во всех айнских селениях. Во время своих путешествий по острову, ночуя в айнских юртах, обладая зорким зрением исследователя, он видел многое, что было недоступно другим учёным, которые, как правило, пребывали на Сахалине недолго. Он обладал к тому же очень важным человеческим качеством, относясь к айнам с большим уважением и симпатией. «Общий вид айно, - писал он, - поражая вас с первого взгляда оригинальностью, немедленно же вслед затем вызывает и полную к нему симпатию. Открытое доброе лицо, славные большие чёрные глаза, не лишённые выражения природной смышлёности и чёрная же, иногда ровная, борода, делают некоторых из них просто красивыми мужчинами. Скулы несколько выдающиеся, цвет лица бледно-оливковый, углы глаз слегка, по-монгольски, приподняты, губы довольно толстые, нос мясистый, иногда правильный, большею же частью, как говорится, картофелиной. Мужчины, особенно молодые, вообще говоря, стройны, среднего роста, обладают не большой рукой и ногой, которая сделала бы честь любому танцору».

             В очерке подробно описаны жилища айнов, их одежда. Много внимания уделено языку айнов. «Для изучения характера, нравов и в особенности религии айно, - отмечал Депрерадович, - необходимо было, прежде всего, приступить к изучению самого языка; необходимость эта вызывалась, кроме личного интереса, и распоряжениями правительств, на основании которых приходилось действовать местным русским властям... при самом введении в действие трактата, встретилось весьма серьёзное, хотя и весьма серьёзное препятствие: незнание языка, а нужно было объяснять им независимость и говорить красноречиво. Затруднение это зародило, как во мне, так и в служившем на острове докторе Добротворском, желание познакомиться с языком айно, и вот, по истечении с лишком годовых занятий, удалось привести желание это в исполнение настолько, чтобы объясниться с айно довольно свободно, причём составлен был мною словарь в 2000 слишком слов. Знакомясь же с языком туземца, неминуемо приходилось знакомиться с его нравами, обычаями, а затем и религией».

            Много места в очерке уделено преданиям айнов, истории их появления на Сахалине. Подробно описаны занятия айнов, мужчин и женщин, их пища, семейные отношения, система воспитания детей. Красочно запечатлены обрядности и суеверия айнов. Замечательно описан медвежий праздник, на котором Депрерадовичу довелось присутствовать. Разобрался Депрерадович и в системе эксплуатации айнов японцами. Замечая, что «почти исключительным средством к жизни айно служит рыбопромышленность», он в то же время видит, что рыбный промысел японцев, полностью построен на насильственном привлечении к нему айнов. Подчёркивая, что «японцы, будучи до настоящего времени полными хозяевами на острове, и привлекли к работам на своих сельдеварочных заводах всё способное как мужское, так и женское население айно», безжалостно используя их, фактически даровой труд.

          Работа Депрерадовича получила хорошие отклики среди русских учёных, в наше же время она стала прекрасным источником и по истории Сахалина, и по этнографии его коренного населения — айнов, которых, к сожалению, уже нет на острове. Публикуется по Депрерадович Ф.М., Добротворский М.М., Васильев А.В «Аборигены Сахалина глазами русских офицеров (1860-1970)», Сахалинская и Курильская историческая библиотека, Южно-Сахалинск, ОАО «Сахалинская областная типография», 2017.

Записки В.К. Швана, опубликованные в 1894 году. При прочтении, можно найти ещё свидетельства личной храбрости майора Депрерадовича.

  Хочу подчеркнуть (поскольку авторитет А.И. Костанова для меня непререкаем),  автор биографического очерка убежден, что Федор Михайлович, по праву является одним из основателей современных сахалинских городов Корсаков, Холмск, Поронайск и других. «И других» лично меня мотивирует на продолжение списка А.И. Костанова…

Как исследователя, меня  всегда привлекала личность самого героя, его характер, его внутренний стержень…Ведь не может же не проявиться генный код героев-гусар в нашем сахалинце на островной земле? И здесь мне помогли воспоминания соратника Депрерадовича и самого Г.И. Невельского, участника всех событий, связанных с деятельностью Федора Михайловича на острове Валерия Карловича Швана. В «Тюремном вестнике» за 1894 год начальник острова Сахалин генерал-лейтенант Кононович В.О. публикует воспоминания капитана Швана В.К.(после его смерти на Сахалине в 1890 году, покоится в Рыковском (Кировском).

Валерий Карлович  в статье «Занятие Южного Сахалина» описывает, как вместе с Депрерадовичем мерзли, голодали, форсировали зимние водоемы, разделяли жизнь коренных народов и брали их под защиту (не только от японских властей)…

        Шван пишет: «Майор Депрерадович обладал тем характером, для которого невозможного нет ничего…» (Тюремный Вестник, 1894, №8, с.427) Когда ему местные говорили, что нельзя в январе обогнуть Могун-Котанский (Поронайский район) мыс из-за не замерзшего льда, Федор Михайлович отвечал отправляясь в путь на собачьих нартах, что, если не будет льда у мыса он «перелезет через него с помощью чего бы то ни было вместе с собаками, а если окажется невозможным, то пустится с собаками вплавь» (Там же с. 428)

     В другой раз, 12 декабря (!) Федор Михайлович вместе со священником Симеоном Никаноровичем Казанским  вплавь пересекали протоку озера Мерей (Корсаковский район): « Видя, что Депрерадович разделся и привязывает себе на голову одежду, священник Казанский последовал его примеру, говоря, что и он также умеет плавать и отставать от начальства не желает, и бросился в воду, надеясь, вероятно, на свой большой рост, но его тотчас подхватило течение и понесло в море. Видя это, Депрерадович, достигший берега, но не успевший  ещё снять с головы привязанную одежду, бросился к священнику на помощь и, когда подплыл к нему, то Казанский так сильно ухватился за него, что оба они несколько раз окунулись в воду, пока, наконец, Депрерадовичу не удалось притащить его к берегу.» (Там же. С.423) Понятно, что фигурантам нет ещё и тридцати… НО  середина декабря и, как пишет Шван, дело было в морозное утро, а мокрая одежда замерзала на глазах. Только в этом и характер Депрерадовича, без его ЛИЧНОГО участия во всех сахалинских  проектах, личного примера подчиненным (при этом скромно умалчивая о собственных заслугах)не могло происходить ничего – в этом есть Федор Михайлович.

   А ведь по нынешним временам , записка  В.К. Швана начальнику острова ничто иное, как представление к правительственной награде «За спасение утопающих» (или современный эквивалент «За спасение погибавших»)…

   Как бы там ни было, свою миссию на Сахалине  подполковник Депрерадович выполнил блестяще. Можно было ожидать солидные дивиденды из царских кабинетов, ведь в апреле 1875 года Сахалин (согласно Санкт-Петербургскому договору) весь становится российским по закону. В этом не малая заслуга Депрерадовича.

   Ещё одна отличительная черта Депрерадовича Ф.М. он никогда не был ведомым… Даже, когда судьба готовила ему блестящую карьеру, он кардинально менял свою жизнь, свой путь начертанный, казалось бы свыше… Наш герой никогда не забывал, что он серб и настоящий гусар… В это время на родине его предков вспыхивает антиосманское восстание, которое турки топят в крови мирных жителей. Чем, кроме длинной шпаги может помочь своим братьям Депрерадович?

Русские добровольцы в Сербии 1876 год

   Добровольцы ещё не имели государственной поддержки, и генерал Черняев М. напрямую обращался к потомкам героев Отечественной войны с просьбой быть достойными своих славных дедов… Каждый военный изъявивший желание помочь сербам с оружием в руках должен был покинуть действующую армию и прибыть на Балканы гражданским лицом. Разве это могло напугать Депрерадовича?

   Заметили необычные головные уборы на добровольцах? Это шайкачи. Я привез такую на память из Сербии месяц назад...Не просто шапка воина, но определитель национальной принадлежности. Шайкачу изначально носили в основном сербские крестьяне. Имя пришло в честь так называемого воинского формирования — шайкаши (серб. šajkaši / шајкаши). Так называли сербских солдат, которые служили в армии Австрийской империи, а именно на речных флотилиях рек Дунай и Сава. Шайкаши участвовали в войнах против Османской империи, а их шапки были в форме дна перевёрнутой лодки — как правило, казацкой чайки (серб. шајка). Во время Первого сербского восстания шайкача стала распространяться достаточно быстро среди сербов-участников восстания: солдаты отряда Карагеоргия брали турецкие фески и переделывали их в шайкачи.

Федор Михайлович не раздумывая второй раз в жизни отказывается от блестящей карьеры... Однако факт есть факт: русские добровольцы в Сербию не на сафари ехали. Сербская армия была маленькой, состояла из вчерашних крестьян,  плохо вооружённых, плохо обученных. А противостояла сербам армия Османской империи, оснащённая британскими пушками и винтовками.

    Шансов сложить голову на Балканах было куда больше, чем получить выгодную запись в послужном листе. Однако добровольцы в Сербию ехали – и какие добровольцы! Помимо Депрерадовича Ф.М. ,Дмитрий Дохтуров, граф Коновницын, князь Чавчавадзе, майор Миних, капитан Фермор, полковник Милорадович, Николай Раевский. Да-да, те самые, потомки героев Отечественной войны 1812 года.

 Соратник Депрерадовича полковник Николай Раевский погиб в этой неравной схватке, завещая перед смертью : тело отправить в Россию, а сердце захоронить в Сербии...

  Рассчитывать на победу добровольцам особо не приходилось, поскольку первоначальный план кампании по прорыву сербской армии в Болгарию генералу Черняеву осуществить не удалось и турки начали тупо «давить массой». 29 октября 1876 года под Джунисом турецкая армия нанесла поражение сербам. На вопрос генерала Черняева о подробностях сражения, командир русско-болгарской бригады полковник Меженинов ответил коротко:

- Все сербы отступили, все русские убиты.

Храм Св. Троицы, поставленный на месте гибели полковника Раевского в Горном Адровце. А перед ним свежий монумент русским добровольцам 1876 года от Союза добровольцев Донбасса, вотчины Федора Депрерадовича. Такая вот перекличка веков...

Спасло тогда Сербию от разгрома вмешательство России: в ноябре 1876 года Россия предъявила Турции ультиматум, а в 1877 году началась победная русско-турецкая война. Но едва ли половина русских добровольцев дожила до этого.  Депрерадовича чудом уцелел... ,а может быть, ему уже было уготовано стать героем Ески-Загры и Шипки через год. Впрочем, и тогда в лучах Славы Федора мы не видим.

   Сражение при Ески-Загре — одна из ключевых битв Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., которая состоялась близ города Ески-Загра (ныне Стара-Загора, Болгария) 19(31) июля 1877 года между частями русской императорской армии под командованием генерала И. В. Гурко усиленными болгарским ополчением под началом генерала Н. Г. Столетова и отрядами османской армии под началом Сулеймана-паши.. Турки двинули на этот небольшой болгарский городок густые массы пехоты и кавалерии.  Командовал обороной этого важнейшего  стратегического объекта (прикрывающего путь к Шипкинскому перевалу) полковник Депрерадович Ф.М. к тому времени ещё и командир 1-й бригады болгарского ополчения.

бои под Ески-Загрой 19 июля 1877 г.

В докладе о сражении под Ески-Загрой командующий русской армией свиты Его Величества генерал-майор князь Николай Романовский герцог Лейхтенбергский в частности отмечал; « Полковник Депрерадович в должности коменданта того же города (Ески-Загры – Г.С.)  проявил замечательные способности администратора, приведя в несколько дней в полный порядок дела города и установив правильные отношения между войсками и жителями; наконец, в день боя под Ески-Загрой с выдающимся самоотвержением и храбростью и распорядительностью вел оборону и вышел из города с последними частями арьергарда»  «Материалы по истории болгарской армии. Сборник документов и материалов» (на болг.яз, под редакцией М.И. Михова, Том 2, Гос. Военн. Из-во при МНО, София, 1959, с.31

Результатом этого кровопролитного сражения явилось то, что русские войска не позволили соединиться  турецким войскам Сулеймана-паши и Реуф-паши с турецкой группировкой на севере Болгарии. Это было бы гибельно для всей кампании. Русская армия получила шестидневную передышку. Смогла восстановить силы, организовано отойти к Шипкинскому перевалу и организовать его оборону.

    Опытного и храброго офицера Депрерадовича ценили в русской армии. Не случайно, генералы Столетов и Гурко доверяли полковнику самые ответственные участки Шипкинского перевала.

К началу боев за Шипку туркам противостояли только один русский полк (36-й Орловский), 27 орудий и 5 дружин болгарских ополченцев. И это против целой армии Сулеймана-паши…(Балканская армия Сулеймана-паши насчитывала в своем составе 75 батальонов, 5 эскадронов, 1500 черкесов, и значительное количество башибузуков. Общая численность армии без башибузуков доходила до 37,5 тыс. человек.-Г.С.)

Третий батальон 36-го пехотного Орловского полка занял окопы правого фланга, прикрывая «Центральную» и «Круглую» батареи. Здесь командовал полковник Депрерадович. Две роты 2-го батальона орловцев, прибывшие в канун боев, были направлены на боковой холм перед правым флангом, перед местом, где были заложены фугасы. Вторая, третья и пятая дружины ополченцев под командованием командира 2-й бригады ополчения полковника Л. Д. Вяземского заняли окопы левого фланга. Остальные три роты 36-го пехотного Орловского полка, как и 1-я и 4-я дружины ополченцев, вместе с четырьмя орудиями 2-й горной батареи составляли резерв всех шипкинских позиций и располагались на перешейке между горой Николая и горой Центральной, по обеим сторонам шоссе. 

«Вся слава первого дня, — писал В. И. Немирович—Данченко, — принадлежит горстке орловцев и болгарским дружинам, среди которых находилось и 500 молодых болгар, совершенно неопытных, пришедших на Шипку за три дня до этого»

Русская историческая живопись. 1877 год. «Защита Орлиного Гнезда орловцами и брянцами 12 августа 1877 года» . Художник: Попов Алексей Николаевич (1858 - 1917)., Холст, масло. 1893 г. Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи. Санкт-Петербург. Большинству людей эта картина первое , что приходит на ум при упоминании о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. А ведь вел этих орлов в бой наш Федор Депрерадович

Уже третий день русский отряд пребывал в беспрерывном бою на голых скалах без сна, без пищи и без воды. Патроны и снаряды подходили к концу. Между тем к туркам, казалось, прибывали все новые подкрепления. А нашего резерва все не было. В пятом часу, когда были убиты все офицеры, с Волынской горы началось медленное отступление. Штабс-капитан Поликарпов занял круговую оборону из оставшихся артиллеристов, вооруженных банниками. Он видел, как ниже, на «Круглой» батарее, прислуга снимает затворы с орудий, готовясь оставить почти окруженную позицию. Но тут, на Шипку подоспел полковник Федор Депрерадович с известием, что помощь близка. Все, кто был в состоянии, заняли еще не взятые ложементы или встали у орудий. Последняя турецкая атака была отбита. За ней последовало временное затишье: обе стороны были до крайности утомлены боем, длившимся почти 13 часов. Вот в этот-то момент и прибыли стрелки из резерва Радецкого, совершившие ускоренный марш-бросок к Шипкинскому перевалу . Русское «ура» слилось с турецким «ала-а-а». Штыковой атакой подоспевшие отбросили турок от Волынской горы и заняли прочную оборону. Так окончился бой 11 августа 1877 года.

«Круглой батареей» командовал подполковник Бенецкий. Пристыженный за минутную слабость русским полковником из сербского рода Ф. М. Депрерадовичем, (Он не веря в прибытие подкреплений, приказал привести в негодность орудия и приготовиться к отступлению - Г.С.) Бенецкий вернул затворы на орудия и продолжил руководить своей батареей и вскоре пал смертью героя, как и его солдаты; к окровавленным и перегретым пушкам стали 12 болгарских ополченцев — первые артиллеристы новой Болгарии.

Справка: Бенецкий Логин (Людвиг) Павлович — подполковник артиллерии Русской Императорской армии, погиб 11 (23) августа 1877 года при обороне Шипкинского перевала, командуя «Круглой» батареей Командир славной круговой батареи. В самый критический момент боя на Шипке 23 августа 1877 года, поднявшись во весь рост на бруствере, вдохновлял артиллеристов своим бесстрашием и самообладанием. Пал смертью храбрых.

На Стальной батарее подпоручика Киснемского из 22 героев–артиллеристов (бывших пехотинцев Орловского полка) в живых остались пятеро. Стрелять было не только некому, но и нечем. Тем не менее неутомимый Киснемский сумел изготовить ручные гранаты, ими его замолчавшая Стальная батарея и гвоздила наступающих. Бить прорвавшегося врага бросился болгарский врач Константин Везенков (Вязанков в русских источниках) во главе «ходячих» раненых своего полевого госпиталя — наперевес с костылями и приравненными к ним по убойной мощи ружьями Шасспо.

    Когда отдельные группы неприятеля достигли перевязочного пункта на перешейке, врач К. Вязенков повел в  бой и раненых. К 17 ч. неприятель занял боковые высоты, угрожая центральной позиции. Здесь отряд защитников, крайне ослабленный, еле удерживал ее. В эти роковые минуты на подмогу спешила 4-я стрелковая бригада, которую недаром назвали «железной». Она без отдыха прошла длинный путь в тридцатиградусную жару. Солдаты карабкались по крутым скалистым склонам, с суворовским мужеством преодолевали все препятствия, лишь бы успеть вовремя. Они слышали, как замирало эхо боя, и их сердца сжимались от боли и тревоги за судьбу товарищей.

Истощенные нехваткой воды и продовольствия, испытывая страшную усталость после трехдневных непрерывных боев, страдая от невиданной августовской жары, русские воины и болгарские ополченцы из последних сил удерживали позицию. Гибли в неравных сражениях орловцы, брянцы, ополченцы. Одна за другой перестали вести огонь «Стальная» и «Круглая» батарея.

Наступил решительный час, когда от крови мутилось в глазах. Именно в такой момент прибыли долгожданные подкрепления. В критический момент обороны командир 35-го Брянского пехотного полка ( Ф.Депрерадович –по прибытию брянцев он был назначен их командиром - Г.С.) повел в контратаку 150 храбрецов, которые выбили из окопов проникших туда турецких пехотинцев. С позиций 2-й и 3-й дружин ополчения под командованием майоров Куртянова и К. Б. Чиляева доносились крики «Ура!» и песни. Один из офицеров болгарского ополчения писал в своих воспоминаниях: «Атаки не прекращаются, они участились и стали еще более ожесточенными. В наших рядах слышались возгласы: «Бейте их, юнаки! Умрем, как умирали наши прадеды». По всей позиции пронеслось громкое «Ура!», дружно подхваченное защитниками. Прибытие подкреплений влило в них новые силы, их радости не было границ. Начиная с этого момента, чаша весов начала перетягивать на сторону русских и болгар. Когда прошел слух о прибытии подкреплений, Самарское знамя развевалось на своем месте. Прибывшие стрелки 4-й стрелковой бригады восседали по двое — по трое на казацких конях. Первая группа поручика Буфало (205 бойцов 16-го стрелкового батальона) вышла точно к «Центральной» батарее и с ходу бросилась в атаку. Общими усилиями турецкие полчища были отбиты.

http://militera.lib.ru/h/genov/03.html   

Федор Михайлович оставил замечательный след в истории не только России. Ему будут благодарны народы Сербии, которую он освобождал с оружием в руках. Сахалинского героя будут помнить в Болгарии, где он стал у истоков создания вооруженных сил, будучи командиром 1-й бригады Болгарского ополчения. С этими юными войсками он совершил лихой поход передового отряда под начальством генерала Гурко, и вторично перешёл через Балканы у Шипки. За дела под Ески-Загрой и Шипкой он был награждён орденом св. Владимира 3-й ст. с мечами и золотой саблею с надписью «за храбрость»

  Золотое Георгиевское оружие сабля "За храбрость"

Ну, как награжден… Хочу привести Вам один любопытный документ полностью:

Рапорт командиру ополченской бригады Ф.В.Давыдову

«Об испрошении отличий коими был награжден» (!)

от 21 февраля 1878 года

                                                                                                        исх. № 42

г.Котел                                                                                                                           

     В деле 19 июля 1877 года при Ески-Загра, я был назначен командовать правым флангом и обороной города, за что и удостоился пожалованием ордена св. Владимира 3 степени. При обороне Шипкинского перевала 1-й день обороны 9-го августа был начальником тыла и фланга на Лысой горе.

   12 августа назначен был начальником левого фланга вместо раненного 11-го числа князя Вяземского за что удостоился получить саблю за храбрость.

    Не получая в действительности первой награды  приблизительно до 5-6 месяцев, а второй до 4-х прошу ходатайства вашего превосходительства о вытребовании мне таковых.

Полковник Депрерадович

«Материалы по истории болгарской армии. Сборник документов и материалов» (на болг.яз, под редакцией М.И. Михова, Том 2, Гос. Военн. Из-во при МНО, София, 1959, с.459

  Как Вам? Это в то время, когда каждый день гибнут твои товарищи и… в случае чего даже родственники не узнают о твоих подвигах… А насколько скупы и скромны описания этих подвигов? «В деле при…» Да за любой из подвигов Депрерадовича, можно было попасть в зал славы русского оружия, как его деды…когда-то. Но муза истории Клио , таки, капризная женщина…

 И всё же, в царских кабинетах не могли пройти мимо заслуг нашего героя совсем.  По окончании кампании Федор Михайлович был произведён в генерал-майоры. В 1882 года генерал-майор Депрерадович вернулся опять на службу в Приморскую область, в должности начальника Владивостокского гарнизона, а в следующем году при формировании 2-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, он был назначен начальником оной.

 У Депрерадовича был явный публицистический талант, кроме «Этнографического очерка Южного Сахалина», Федор Михайлович ещё и автор уникальных "Воспоминаний о русско-турецкой войне 1877-1878 гг" Упуская описание сражений (ведь наш гусар был скромным в этом отношении) не могу не отметить тот факт, что прибывая в действующую армию Депрерадович был подробно распрошен своим начальником (тем самым герцогом Лейхтенбергским-Г.С.) о делах Сахалина и военноначальник проявил широкие знания вопроса. Заметьте ...это за 15 лет до А.П. Чехова (не настолько остров был и неизвестен русскому обществу)

       Жизнь на пределе, не человеческие перегрузки, лишения и раны… не могли не сказаться на здоровье генерала. Да и не долог век гусарский… Ему было всего 45 лет...

                 8 ноября 1884 г. Ф. М. Депрерадович после непродолжительной болезни скончался в урочище Ново-Киевском около села Никольское Приморской области(Уссурийск). Как настоящий гусар он ушел из жизни молодым, не оставив после себя потомков, богатств....Похоронен был с почестями на Покровском кладбище во Владивостоке. Но могила генерала, исследователя Сахалина, героя Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. не сохранилась. В конце 1920-х годов кладбище было упразднено, могилы сравняли с землёй, церковь взорвали. На этом месте был образован парк культуры и отдыха им. Горького. И только в 1990 г. здесь установили Памятный камень всем похороненным здесь.

P.s. Возможно наш герой и остался бы в истории Сахалина как "начальник острова...обративший женское отделение тюрьмы в дом терпимости" с "легкой руки" великого гуманиста (Чехов А.П., Остров Сахалин, гл.16, с.270 по изданию-СПб.:Авалонъ, Азбука-Антикус, 2012)написавшего "с чужих слов и "для красного словца".   А может быть, и не "с легкой руки"... известно какие цели в описании сахалинской жизни ставил перед собою писатель. По-крайней мере, замечательный сахалинский краевед Юрий Александрович Вакуленко в статье "Российский форпост в борьбе за Южный Сахалин (из истории Муравьевского поста в лагуне Буссе: 1867-1880), Вестник Сахалинского музея, №21, с. 76 камня на камне не оставляет от подобной инсинуации, а повод к слухам описывает ничтожным. Скорее всего событие вообще прошло мимо Депрерадовича. Я рад, что благодаря нашим замечательным историкам и краеведам Костанову А.И., Латышеву В.М.,Дударец Г.И., Вакуленко Ю.А. и другим, жизнь нашего героя обретает черты настоящего российского гусара с длинной шпагой бросавшегося на неприятеля во Славу Отчизны. Буду удовлетворен, если  собранные мною на Балканах свидетельства личной храбрости нашего сахалинского героя найдут отклик в сердцах островитян.