Стихи, голод и"хвасоля". Моя семья и Великая Победа

Я хотела остаться в рамках заданной темы, но когда стала писать, то одно описанное обстоятельство тянуло за собой другое, а оно третье… В итоге пост стал пыжиться и косить под сагу.

Но не буду жеманничать. Уверена, история моей, самой обычной рядовой, деревенской семьи достойна отдельной книги. И книга эта будет не занудная. Когда я сравниваю жизнь своего поколения,  с жизнью поколения наших бабушек, рождается чувство ущербности -  мы вырождаемся. Обмельчали, не способны на поступки. Да от нас и не требуется поступков. Тихая уютная, обеспеченная жизнь сделала нас изнеженными. Мои бабушка с дедом пережили  раскулачивание, Голодомор, войну… А я что? Переход с одной работы на другую? Кредит?

Прабабушка Татьяна, мама моей бабушки Дуни, жила на смене эпох - Первая мировая война, революция, коллективизация. Но все эти глобальные катастрофы лично для нее были только фоном, ее собственного горя - она была очень несчастна в браке. Ее помимо воли выдали замуж за парня, который очень любил другую. Семья Абрама Нуднова была зажиточной, владели мельницей, маслобойней, а девушку Абрам себе выбрал не богатую. Нудновы стали нудеть.

Абрам уговаривал Татьяну отказаться от брака, говорил, что не любит ее, но Таня родителям перечить не смогла. Была свадьба, но счастья это никому не принесло. В 1914 году, когда началась Первая Мировая война Абрам Матвеевич ушел, а скорее даже сбежал на фронт от молодой жены и дочки Дуни, которой на тот момент не исполнилось и трех месяцев.

Он участвовал в Брусиловском прорыве, испытал на себе действие отравляющих газов, которые тогда впервые вошли в арсенал военных. Был ранен, а госпитале ему ампутировали ногу.

Он вернулся в село только в 1917 году. В протезе прятал пистолет. Абрам сразу сказал, что с женой жить не будет, просил отдать ему дочь: «Я из нее человека сделаю». Возможно, он и сделал бы, вернее, дал бы Дуне другую жизнь. Нудновы вообще отличались умом и приспособляемостью. Когда перспектива коллективизации только замаячила, они правильно оценили ситуацию, не стали цепляться за имущество. Продали, что смогли, а что не смогли – просто бросились и разъехались, от греха, по стране. Многие получили высшее образование, один из братьев Абрама закончил дипломатическую школу.  

Татьяна, дочь, понятно, не отдала, тогда муж выкрал трехлетнюю Дуню, но его поймали и отобрали девочку. Куда потом делся прадед, не знает даже его родня. Говорят, переехал в Москву, а что с ним стало потом, не известно. 

(А бабушка Дуня так и осталась почти не грамотной. Ее сын, мой дядя, демонстрировал таблички, которые бабушка, в ожидании нас, внуков, вывешивала на ящики, куда собирали первые фрукты и ягоды - "Яблуки не трогат!!! Густям!!!")

Татьяна затем вышла замуж второй раз. За вдовца, намного ее старше. Он был самодур и садист. Бил своих родных детей, бил жену, бил Дуню. Когда он в очередной раз стал издеваться на девочкой Татьяна схватилась за топор и пригрозила отрубить башку. Дед перестал бить падчерицу, но в остальном так и остался идиотом.

Когда жить совсем стало невмоготу, они продали все имущество – маслобойню, дом и все остальное, раздели деньги поровну. И разошлись в разные стороны.

Дед засунул пук кредиток за пазуху и отправился в новую, счастливую жизнь. И тут вмешалась дизентерия. На железнодорожном вокзале он зашел в сортир, развязал пояс…. Все деньги шмякнулись в дыру, в бездну. Купюр было много, внизу была жижа (помним про дизентерию), пучина мгновенно поглотила пачку. Вытащить ее не удалось.

Когда я что-нибудь теряю по глупости, и меня начинает душить жабка, то утешаюсь тем, что в нашей семье был классический пример «просранного состояния». И любое горе как-то бледнеет перед той трагедией 90-летней давности. 

А еще, мне эта история дорога тем, что является доказательством – каждого сукина сына настигнет справедливое возмездие. Бог не тимошка, видит немножко….

Он потом вернулся к Татьяне, просился обратно…. Его, разумеется послали.

****************************************************************************************************************

Мой дед Иван Антонович Барабашов родился в большой, зажиточной сельской семье. Не то, чтобы они были богачами – просто детей было девять, всех надо было кормить, а потому в семье были коровы, стадо баранов, коз, лошади. Прадед Антон участвовал в русско-японской войне, был ранен. Вернулся инвалидом. За это ему царский режим подарил изрядный надел земли, корову, приличную пенсию. На семью хватало, но и работать много приходилось.

Дедовский дом, как самый справный, колхозники превратили в сельсовет. Дед говорит, что их просто выгнали с детьми на мороз по осени.

А чуть позже в семью Барабашей прилетели обвинения – кулаки, и чуть ли не шпионы. Но вовремя предупредили знакомые.  Моему деду тогда было всего 20 лет. Он сунул единственные 5 рублей знакомому писарю из сельсовета и тот втихаря вынес ему бланк паспорта, тут же на улице вписали что нужно и дед, как был, в штанах, рубахе, босой, бросился бежать. Он убежал на юг, на Каспийское море и два года работал на нефтедобыче. В родные земли он вернулся только в середине 30-х годов. Но братья и сестры тоже разбежались кто куда и больше, под одним кровом семья так никогда уже не собралась…. Прадед Антон, ветеран войны, которого под старость выгнали из собственного дома был вынужден по вагонам петь песни и побираться. 

Дед встретил мою бабушку, женился. В 36 году у них родился сын Вася, который умер совсем маленьким, через два года появился на свет еще один сын Виктор. А в 1939 году деда забрали по всеобщей мобилизации. Два года он мотался по разным военным частям а в 1941 году его перевели в Воронеж. Оттуда до Россоши, где жила его жена и сын было рукой подать. Дед договорился об отпуске. Отпуск должен был состояться 22 июня. Представляете? Именно в этот день.

Разумеется, встреча не состоялась. Дед увиделся со своими только в 1945. Он прожил в разлуке с женой и сыном 7 лет….

Дед у меня был отличный. Маленький, сухонький, веселый, хвастливый и шухарной хохол. Вечно думал, как «зробыть копийку», тащил на себе хозяйство, работал в колхозе. В 80 лет выглядел на 60. Водил машину. В 90 лет залезал на крышу дома с ведром воды – проливал печную трубу. Хвастался. Даже в 90 лет дед любил доводить бабушку до белого каления. Зайдет в кухню, сядет в шаговой доступности от двери (хитрый черт) и пускается в воспоминания:

- Я же такой парень был! Первостатейный. За мной все дивчины бегали. А баба знаешь как бегала! О! Быстрее всех!

- Да на черта ты мне сдался, сатана старА, бегать за тобой? – начинала закипать бабушка.

- Бегала-бегала! Просила, чтоб женился. – играл с огнем дед.

Бабушка в бешенстве хваталась за что-нибудь тяжелое, а дед, довольный, с хохотом убегал.

Во время войны дед был водителем – в редакции фронтовой газеты «На штурм врага!». Полевая редакция передвигалась вместе с линией фронта. Победу они встретили в Болгарии.

Он вспоминал войну, но как-то без надрыва. Наверное, потому, что характер такой. Я очень жалею, что мало расспрашивала его о войне. Дед вечно декламировал «Василия Теркина», а еще наивные нескладные стихи, которые ему сочинил работавший в газете журналист. Мне никогда и в голову не приходило их записывать, казалось, они впечатались мне в подкорку с младенчества. Но вот сейчас села вспоминать и на ум пришли всего пара строчек:

Здравствуй Ваня, фронтовой лихой шофер!

Много лет прошло с тех пор, как я с тобой расстался

Но ты в памяти моей навсегда остался.

И спросить, а что там дальше больше не у кого.

Четверо родных братьев деда погибли на войне. Один из них, Илья, получил орден Красного знамени за то, что подбил немецкий самолет. Из винтовки.

Так что наша семья за победу заплатила дорогую цену.

А бабушка вовремя войны растила сына, пережила оккупацию. Когда я ее расспрашивала, каков это было, она отвечала: «Тяжело. Голодно».

Мне было трудно поверить, что можно голодать на Украине, такой щедрой и сытой. Оказывается можно. Все, что выращивали на огородах, реквизировали. И советские власти - для нужд фронта и фашистские.  Ночами бабушка шла на поля воровать картошку или собирать колоски.

Меня всегда удивляли гигантские запасы фасоли, которые были в бабушкином доме. Нет, в любом хорошем украинском погребе можно переждать и ядерную войну, но с фасолью был перебор – она хранилась в огромных металлических бочках. При этом использовали ее пару раз в год – бросали горсть в суп. Но каждый год бабушка отдавала некую часть безразмерного огорода под «хвасолю». Столоваться этой хвасолей к нам в амбары приходили суслики и сурки со всей восточной Украины. Я всегда бесилась – зачем она нужна?

Оказывается, фасоль, это единственное что не реквизировали власти. Просто не знали, что с ней делать. Вот с тех голодных пор бабушка ее и выращивала. Для нее если есть фасоль, значит, не умрешь с голоду….

Мой дед умер в 95 лет. Бабушка в 94 года.