Дмитрий Лисицын: Люди перестали верить в чистое добро

Новый сезон «Пятой власти» мы хотели начать бантиком – разговором со звездой. Мы просматривали афиши, раздумывая, какого музыканта или артиста пригласить на встречу с блогерами. Но вышло по другому. Стало известно, что двадцатилетняя история общественной организации «Экологическая вахта Сахалина» может подойти к концу. Эковахту внесли в реестр «иностранных агентов», и, если ее члены не смогут добиться исключения из позорного для них списка, организация будет распущена. Именно ситуация с "Эковахтой" и стала темой нашего разговора с бессменным руководителем организации Дмитрием Лисицыным.

Любовь Барабашова: Добрый вечер, друзья. Мы все знаем, по какому поводу здесь собрались. Думаю, что у всех разное к этому отношение. Но я хочу начать разговор с вопроса, который уже Дмитрию задавала в личном разговоре, я хочу чтобы он озвучил ответ здесь. Я спрашивала, почему для него так принципиально не называться «агентом»? Ведь, есть же за плечами 20 лет работы, есть репутация и если «Экологическая вахта Сахалина» будет называться «иностранным агентом», то, думаю, наше с вами отношение к ним в общем не изменится. Этот статус не повлияет на нашу с вами оценку. Так почему вы так яростно настроены – и если не удастся выйти из реестра, организация прекратит существование?

Дмитрий Лисицын: Добрый вечер. Спасибо большое, что вы пришли сегодня на этот разговор. Действительно этот вопрос очень часто задают. А у меня все время возникает удивление, почему, вообще, этот вопрос возникает, если честно. Потому что для меня это абсолютно самоочевидно, что человек ли, организация ли, которая не является иностранным агентом, в принципе не должна носить это позорное клеймо. На мой взгляд, это абсолютно нормальное, естественное и, по сути, единственное возможное решение. Просто потому что «Экологическая вахта Сахалина» не является иностранным агентом, и мы с этим не согласны и никогда не согласимся.

Но кроме этого есть еще много причин, более таких практических. Но «иностранным агентам», тем, кто носит это «почетное» звание, будет очень сложно работать со всеми заинтересованными сторонами, с которыми мы обычно работаем. То есть, если мы приходим в какое-то учреждение, то, как требует закон, будем вынуждены говорить, что мы агенты. Мы должны будем ставить упоминание об этом на своих различных материалах, на обращениях, на статьях, прочих печатных материалах, и к нам, соответственно, будет отношение такое, что это не общественная организация, которая действует в интересах населения, а агент, который действует в иностранных интересах, что не является истинным, совершенно.

И последнее - все же мы опасаемся, что подобное негативное развитие нашего законодательства будет продолжаться. И сегодня это такое мелкое неудобство, хотя оно создает еще много проблем практических, а завтра это может стать просто уголовно наказуемым деянием, либо основанием для включения в список «нежелательных» организаций. И мы не сможем никому доказать и никого убедить, что мы не агенты, поскольку мы с этим ранее согласились.

Поэтому с точки зрения и безопасности, и дальнейшей перспективы, конечно, мы никогда не согласимся с этим клеймом. Общее собрание приняло решение, что мы прекратим деятельность, если нам не удастся другими способами избежать этой участи.

Любовь Барабашова: А никто из ваших коллег не говорил: «Бог с ним, с этим званием, давайте согласимся, зато продолжим работать, продолжим делать важное и нужное дело?».

Дмитрий Лисицын: Знаете, были вопросы: «А как организация сможет выжить без иностранного финансирования?» Потому что мы отказались от иностранного финансирования – это наша принципиальная позиция, и она уже не изменится. И такие вопросы звучали, чисто практические. Мы не знаем, как мы будем выживать, но все-таки общее мнение было, что от иностранного финансирования нужно отказываться.

По поводу, скажем, решения «ни в коем случае не мириться с этим статусом» у нас мнение было абсолютно единодушное. И, в принципе, ни у кого не возникало идеи о том, что можно с этим согласиться и жить дальше как-то.

Любовь Барабашова: У кого есть вопросы?

Наталья Лисицына: У меня на самом деле вопрос не к Дмитрию, а к аудитории. Просто интересно, как люди в отрыве от нашей организации, относятся к словосочетанию «иностранный агент». Это вызывает положительные эмоции или все-таки больше отрицательные? Тогда будет, наверное, более понятно, почему мы не хотим этот статус носить. Потому что мне кажется, ни одного положительного мнения здесь не было.

Любовь Барабашова: Ну, у «агента» есть же еще один критерий, кроме иностранного финансирования – это еще и политическая деятельность. И вас в этом упрекают. Я не очень могу понять в связи с вашей историей, где заканчивается, скажем, личная гражданская позиция и начинается политическая деятельность?

Дмитрий Лисицын: Есть совершенно четкие критерии, по которым это можно различить. То есть личная гражданская позиция – человек идет, допустим, и участвует в выборах. Не организация же участвует в выборах, когда, допустим, я иду и голосую за того или иного кандидата – это политическая деятельность, безусловно.  Да, я участвовал в политической деятельности, потому что участвовал в выборах губернатора, например, и других органов власти. Но это же не организация участвует в выборах. Поэтому когда человек действует как частное лицо, то это его действительно гражданская позиция и, соответственно, организация к этой позиции не имеет отношения.

Я считаю абсолютно неправильным, когда это смешивают, а это последнее время очень сильно пытаются смешать и навесить какие-то личные высказывания, скажем, на всю организацию. В организации у нас, у людей, вообще, могут быть самые разнообразные политические взгляды. И кто-то может ходить на выборы, кто-то не ходить. И, в конце концов, кто-то может быть даже…, не знаю, выдвинет свою кандидатуру в какие-нибудь органы власти. И при этом организация к этому не имеет отношения. Я думаю, это надо четко разделять - вот и все, и для меня здесь нет вопросов.

Любовь Барабашова: Но, вопросы есть у Минюста. Вот как практически будет выглядеть ваш отказ от политической деятельности? Вы перестанете постить в своем Facebook, или ставить лайки под какими-то обращениями, или перестанете что-либо подписывать?

Дмитрий Лисицын: Дело в том, что Минюст принял за политическую деятельность перепост в сети ВКонтакте определенной петиции. И вот они решили, что это одна из форм деятельности организации. Естественно, что мы, во-первых, не считаем это, в принципе, политической деятельностью. Во-вторых, эта страница неофициальная, и в ней может ставить лайк кто угодно. То есть она не является официальным интернет-сайтом, не является официальным рупором организации. Мы будем эту позицию отстаивать в суде.

Но я хочу сказать, что организация очень жестко дистанцируется от любых действий, которые могут повлечь обвинение в политике. У Минюста есть четкое понимание того, что он считает политикой, он изложил это в акте проверки, в протоколе, и мы будем эти документы оспаривать в суде.

Любовь Барабашова: И тем не менее. Экология - это такая отрасль, которая, и на Сахалине, мы это четко видели, очень часто выступала орудием политическим и экономическим. История, скажем, отъема доли "Сахалинской энергии", и вы принимали в этом участие - тому пример. Как вы оцениваете свое участие в той истории?

Дмитрий Лисицын: Вы знаете, я не согласен, что я принимал в этом участие. То есть мы многократно обращались к органам государственной власти задолго до этой истории и незадолго до этой истории с информацией. Мы сообщали о нарушениях, которые возникают на строительстве трассы трубопровода проекта «Сахалин-2». Буквально за три-четыре месяца до начала такой масштабной проверки на Сахалине я, будучи в Москве, встречался с Олегом Митволем, который тогда был первым заместителем руководителя Росприроднадзора. Я и мои коллеги пытались до него донести информацию о том, что на Сахалине происходят такие безобразия. Что здесь масса, действительно масса нарушений, и это оказывает огромное воздействие на нерестовые реки, на популяцию рыб. Он к этому не проявил большого интереса, но мы продолжали свою работу и дальше. То есть в нашей работе ничего практически не поменялось. Мы информировали общественность, государственные органы, а также международные финансовые институты, которые рассматривали проект «Сахалин-2» для выдачи кредитов о том, что происходит на проекте.  И это продолжалось до, во время, и после вот этих всех событий.

Поэтому, наверное, даже не наверное, а точно, результаты нашей работы были использованы, да. Но понимаете, мы пытались достучаться до всех, и потом нас пригласили. И вот мы достучались, ну естественно, что мы должны были сказать: «Нет, все, ой, мы больше не будем это говорить. Мы больше не будем эту информацию озвучивать». Но тогда бы мы просто предали бы дело, которое делали. Поэтому можно естественно рассматривать это как угодно, но мне, например, перед собой и перед всеми абсолютно нечего стыдиться за всю эту историю. Поэтому да, используют экологию в политических целях, но мы этим не занимаемся, вот и все.

Владимир Смирнов: Дмитрий Васильевич, у меня вопрос вот какой. Понятно, что за рубежом вот эти фонды, которые финансировали такие организации, как ваша, они сформированы бизнес-элитой. В нашей стране бизнес – пока в первом поколении, он еще только начинает существование, и о их поддержке таких фондов я еще не слышал. А вот на государственном уровне вы можете получить какую-то поддержку? Есть ли у нас какие-то фонды в нашей стране, которые смогут вас финансировать?

Дмитрий Лисицын: Мы изучали этот вопрос на протяжении многих лет. К сожалению, таких фондов и таких возможностей для таких организаций, как наша, очень-очень мало в России. Есть один единственный фонд – Фонд Вернадского, который работает по международным стандартам экологических благотворительных фондов. Мы могли бы оттуда получать гранты, но этот фонд создан и финансируется корпорацией "Газпром". Поскольку наша организация работает, в том числе в области общественного экологического контроля отношений проектов "Газпрома", то мы не можем допустить такой конфликт интересов. Соответственно, мы туда не можем обращаться.

Есть так называемый президентский грант. Трижды мы туда обращались, с хорошими, действительно проработанными заявками, трижды нам там отказали. Ну, и по сути, вот они две основные возможности на федеральном уровне для того, чтобы получать финансирование на подобную той деятельности, как мы ведем.

На областном, муниципальном уровнях есть гранты. Мы получали средства из этих источников во времена губернаторства Малахова, но как только пришел Хорошавин, все наши попытки потерпели провал, вот собственно и все.

Валерий Ерохов: К разговору об «иностранных агентах», вообще, это понятие, я понимаю, для вас просто оскорбительно...

Дмитрий Лисицын: Да, безусловно, да.

Валерий Ерохов: То есть работать в России, жить в России, работать только в интересах России и носить какое-то нелепое, оскорбительное прозвище, просто недопустимо. Потому что «иностранным агентом» можно назвать, я не знаю, допустим, ту же городскую больницу, которой подарили или частично оплатили иностранные нефтяные компании какую-то там медицинскую технику.

Дмитрий Лисицын: Ну, они не занимаются типа политической деятельностью.

Валерий Ерохов: Нет, ну подождите, там точно та же санитарка может вылезти ВКонтакте и высказать все, что она думает о людях, которые являются носителями какой-то государственной должности. Это совершено обычная, ежедневная, обыденная ситуация… Я Дмитрия прекрасно понимаю, насколько это оскорбительно. Я бы еще бы понял, если бы они бы защищали мальков лосося, которые водятся в США, а так, какие они агенты?

На самом деле ситуация с грантами, конечно, отвратительная. Эти фонды природоохранные, экологические - они же действуют по всему миру, я так понимаю, тот же Ди Каприо, я просто в интернете посмотрел, и Мозамбику помогает, и в Австралии есть проекты, которые он поддерживает. То есть у фондов цели спасения всей природы, в планетарном масштабе. И «Экологическая вахта Сахалина» - это одно маленькое звено получателей без привязки к стране, без привязки к объектной среды в целом.

И я думаю, что это ситуация вокруг "Вахты" развивается не просто так, потому что все эти доказательства «тянут за уши». Просто «Экологическая вахта» независима, и ее нельзя лишить зарплаты, и нельзя поменять директора, потому что это общественная организация.

Любовь Барабашова:  А как живут другие эковахты? За счет чего?  

Дмитрий Лисицын: Ну, вы знаете, во всем некоммерческом секторе по всей стране ситуация с «иностранными агентами» оказывает очень большое негативное воздействие. Вот именно средств для существования некоммерческого сектора, для его работы, которая очень важна для общества и для страны, у нас в России действительно очень мало, их крайне недостаточно.

Еще каких-то два-три года назад иностранное финансирование абсолютно не считалось ни предосудительным, ни каким-то преступным, то есть это было нормально и все его получали… Сейчас это ввели в ранг почти, можно сказать, правонарушения или почти преступления. Другие организации чувствуют себя неважно. Вот «Экологическую вахту по Северному Кавказу», есть еще одна «Экологическая вахта» в России, ее почти внесли  в этот реестр и с большим трудом, через Совет по правам человека при президенте России, удалось эту организацию отбить от этого статуса.

Других вахт в стране нет, но есть другие экологические организации. Целый ряд из них уже признан «иностранным агентом». И это огромные-огромные сложности в их работе вызывает. Но это также вызывает большие сложности и в работе правозащитных организаций.  Конечно, многим на уровне органов власти кажется, что правозащитные организации вообще не нужны, они только мешают. Я считаю, что без них общество просто не будет здоровым никогда. И каждый может оказаться в ситуации, когда можно будет опереться только вот на эти правозащитные организации. Поэтому это необходимое, обязательное звено функционирования здорового государственного общественного организма.

Конечно, многим на уровне органов власти кажется, что правозащитные организации вообще не нужны, они только мешают. Я считаю, что без них общество просто не будет здоровым никогда. 

Когда у нас, действительно, как Владимир Владимирович Смирнов сказал, подрастет бизнес, когда он созреет для того, чтобы делиться богатством с обществом, таким образом работать на благо общества, то очевидно иностранное финансирование и не понадобится. А с другой стороны я думаю: «Ну и пусть оно конкурируется отечественным национальным финансированием».

Я вообще горячий сторонник конкуренции и соревнования во всех областях. Мне, например, очень жаль, что  на Сахалине нет такой же организации, как наша. Мы бы с радостью с ней бы соперничали, например. Я думаю, это было бы на благо всем. Ну, а на самом деле, я бы стремился всегда к сотрудничеству с ними. Когда у нас здесь была подобная организация «Зеленый патруль», которая действовала примерно также, как наша организация, мы наладили с ними сотрудничество, работали вместе, и очень неплохо получалось, потом они ушли.

Анастасия: Скажите, Дмитрий, когда вы получили первые весточки о том, что вас назовут «иностранным агентом»? Вообще вы ожидали, что ваша деятельность приведет к такому результату?

Дмитрий Лисицын: Ну, вообще, первый такой «звонок» серьезный был в начале 2014 года, когда к нам попало письмо бывшего губернатора Хорошавина заместителю генерального прокурора России с подробным описанием «прегрешений» ряда лиц, в том числе и лично моих.  Где прямо говорилось, что необходимо нашу организацию признать  «иностранным агентом». Ну, вот Любовь Барбашова, как раз опубликовала это письмо на сайте АСТВ в своей статье, там можно его посмотреть. Мы его пока даже на наш сайт не выкладывали.

Тогда прокуратура проверяла нас, и Минюст проверял, но они в нашей деятельности тогда признаков «иностранного агента», точнее признаков политической деятельности, соответственно «иностранного агента» не обнаружили. Вот, пожалуй, был первый, такой серьезный сигнал, и мы, в принципе, были готовы к тому, что рано или поздно это все-таки произойдет. Мы трезво оцениваем развитие ситуации в стране и понимаем, что очевидно вот этим даже и не ограничится.

Анастасия: Скажите на ваше заявление о том, что вы отказываетесь от иностранных средств, уже как-то наши государственные органы отреагировали? То есть они вам что-то уже предложили, было какое-то письмо или заявление?

Дмитрий Лисицын: Да, нет пока, еще, наверное, рано и, в принципе, они не должны реагировать. То есть никакой реакции не было и думаю, что и не будет. Мы будем это просто использовать в рамках законной правовой процедуры исключение из реестра. Для этого нам потребуется проведение еще одной проверки Минюста, которая подтвердит, что да, действительно никакого иностранного финансирования в организации нет. И дальше, в течение трех месяцев Минюст должен будет нас исключить из реестра. Ну, мы надеемся, что так и произойдет, однако может быть и по-другому, хотя иностранного финансирования у нас нет. Уже есть прецеденты, когда организации по такому признаку исключались, и мы думаем, что мы также будем идти по этому пути.

Альгис: Я надеюсь все-таки, что «Экологическая вахта» останется в том виде, в котором она существует сейчас, но финансирование, по всей видимости, будет уже не таким. Какие проекты пострадают, в какой степени наша экологическая ситуация почувствует снижение финансирования? Что она этим повлечет?

Дмитрий Лисицын: Ну, мы пока не знаем, будет ли снижение, во-первых.

Любовь Барабашова: Будет, Дмитрий, я восхищаюсь вашим оптимизмом, но будет снижение.

Дмитрий Лисицын: Хорошо, давайте исходить из того, что будет снижение, тогда мы не знаем, насколько будет снижение, Любовь, подскажите. Намного?…

Я уже предвижу, да, намного будет снижение. Коль скоро снижение будет намного, но, тем не менее, мы ожидаем, что все-таки финансирование будет, то соответственно мы будем строить  нашу работу в зависимости от пожеланий тех, кто нам пожертвовал свои средства.  Думаю, это будет справедливо и правильно, но в рамках, естественно, нашей деятельности, миссии организации, ее принципов, целей и задач.

Поэтому, когда будет окончательная ясность, скажем, с бюджетом на следующий год, мы соберем снова общее собрание и выработаем, в зависимости от позиции наших благотворителей, план работы. Но я могу совершенно точно ответить за одно, что последний проект, который мы оставим, это будет заказник «Восточный». То есть это то, что мы не бросим никогда, и, даже, если, не знаю, организация прекратит свое существование, те, кто будет работать, может быть где-то в другом месте, заниматься чем-то другим, они все равно будут этот заказник охранять, насколько это возможно.

Любовь Барабашова: А как ваша работа без финансирования и статуса будет выглядеть практически? Как вы туда поедите, если у вас нет денег, вы же отказались от гранта Ди Каприо. Вы чем-то будете там заниматься в этом году?

Дмитрий Лисицын: Да, в этом году мы занимаемся. И у нас буквально вчера оттуда приехала очередная группа волонтеров с нашим сотрудником, которые вели патрулирование антибраконьерское, наблюдение за природой, которое мы ведем уже много лет, и будем и дальше заниматься. У нас есть оплаченный ряд расходов, которые мы заранее оплатили, и это позволит некоторое время еще двигаться вперед. Но у нас также идет кампания по сбору средств. Определенное количество средств уже собрано, сколько - я пока вообще не могу сказать. Может быть, Наташа пояснит, но у нас в понедельник будет ясно, какие-то промежуточные итоги будут видны, но деньги поступают.

Валерий Ерохов: Дмитрий, скажите каким образом можно вам финансово помочь?

Дмитрий Лисицын: Нам можно помочь разными способами. Можно перевести средства на счет организации через различные онлайн-банки, через «Сбербанк Онлайн» или «Альфа-Банк». Реквизиты для этого есть на сайте организации. Можно зайти на специальную страницу организации. Там есть такая вверху большая желтая кнопка «Помочь в охране природы». И там расписаны различные способы, есть специальные кнопки для разных механизмов перевода средств, это что касается финансов.

Можно, в принципе, принести деньги просто в организацию. Мы оформим приходный ордер и в кассу внесем. Кроме этого, естественно, можно вступить в организацию и платить членские взносы. Один из членов свежеобретенных, которых мы принимали, сразу 12 тысяч внес в бюджет организации в качестве членских взносов. Членский взнос у нас имеет минимальный порог - 300 рублей в месяц, а верхний порог абсолютно не ограничен вообще ничем.

Кроме этого, естественно, что нам можно помочь просто посильным участием в наших мероприятиях, в рейдах, в экспедициях, помощью в качестве эксперта, участием в акциях, которые мы проводим – ну вот весь спектр возможностей.

Вячеслав Козлов: У нас на Сахалине зарегистрировано около тысячи общественных организаций, тысячи. Назовите хоть одну, которая работала бы также эффективно, также независимо от органов власти. Я утрирую, но может быть как-то действительно сделать какой-то «Круг друзей Эковахты Сахалина»? Я не знаю чем еще можно помочь вам...

Дмитрий Лисицын: На общем собрании у нас действительно эта идея тоже родилась. Некоторые люди готовы участвовать в качестве волонтеров в нашей работе, но вступать в члены организации не хотят. Не хотят нести какие-то обязательства. Поэтому да, эта идея очень хорошая – создать «Клуб друзей» или «Клуб волонтеров», «Клуб добровольцев Экологической вахты». И мы будем такое мероприятие проводить через некоторое время, пока еще не решили, когда. Возможно, через пару недель мы проведем такое большое, публичное мероприятие, куда пригласим всех желающих.

На этом мероприятии мы отчитаемся о нашей работе, о том, что мы сделали и расскажем о наших планах. Но и соответственно обратимся к людям с призывом участвовать в этой работе, поддержать ее. И мы будем очень рады, если люди не просто будут помогать, но они сами будут активно участвовать. То есть сами будут генерировать какие-то идеи, сами проявлять инициативу и так далее.

Когда мы работаем по каким-то городским экологическим проблемам, чаще всего у нас именно так и происходит. Появляется активная группа людей, и мы их уже поддерживаем, вместе с ними работаем. Потому что самим все решать, самим лидировать во всем, я считаю неправильно. Не только «Эковахта» здесь живет, это же остров всех нас. Люди должны более активную позицию занимать. Мы готовы помогать и содействовать.

Любовь Барабашова: Дмитрий, по поводу денег. Вы сказали, что будете строить свою дальнейшую работу исходя из пожеланий людей, которые будут вам жертвовать. Я  думаю, что мы все понимаем, что если это не нефтяные компании, то это уважаемые рыбопромышленники. Не получится ли так, что вы будете дружить с одними рыбопромышленниками против других рыбопромышленников? И не будет ли тут того самого конфликта интересов, от которого вы уходите, когда говорите о нефтяниках?

Дмитрий Лисицын: Такая проблема существует, действительно. Дело в том, что иностранное финансирование давало возможность нашей организации быть абсолютно независимой от каких-либо интересов, кроме интересов общества, интересов природы. Это действительно высшая степень независимости, когда над нами вообще никого нет, то есть только вот наше общее собрание и все, и совет, который в промежутках действует, и совести, и Бога, больше над нами не было никого практически. А сейчас, да, действительно такая опасность есть. Поэтому нас, как мы считаем, от этого будут все-таки предохранять наши строгие принципы. Поскольку мы ни в коем случае не будем брать деньги у тех, кто ведет свой бизнес экологически неустойчивым способом. Мы будем сотрудничать только с теми, кто развивает устойчивое рыболовство, не нарушая или максимально сохраняя при этом окружающую среду. Такие рыбопромышленники есть, даже в этом зале есть такой рыбопромышленник. Мы и раньше сотрудничали с такими рыбопромышленниками, просто раньше - как независимая сила. Но сейчас мы будем в какой-то степени сотрудничать уже как более зависимая организация, от этого никуда не денешься.

Валерий Ерохов: Вот, Дмитрий, я хочу сказать, что на самом деле в дело могут вмешаться не только рыбопромышленники. Допустим, сейчас в процессе последних событий, обсуждений многие упрекали: «Ах, они ту речку смотрели, а вот эту что не посмотрят?»

Дмитрий Лисицын: Да.

Валерий Ерохов: Так вот пока вы работали не на деньги того, кто спрашивает. Грубо говоря, он завтра внесет тысячу рублей. Вы обнародуете план работы, и он там не найдет того, что он считает важным. Снова пойдет упрек, только тут он  своей тысячей рублей уже поучаствовал и опять у него есть основания с вас спрашивать.  На самом деле вот это вопрос такой бытовой. Он может быть даже более скандальным и проблематичным, чем взаимоотношения с большими компаниями, которые будут давать большие деньги.

Дмитрий Лисицын: Справедливое замечание. Дело в том, что наша организация на протяжении многих лет работает по принципу так называемого «зеленого телефона». Только на это у нас никогда не было средств, кроме там одного года, когда мы получили все-таки от администрации Малахова средства на грант именно по городским проблемам. А все остальное время этот, условно «зеленый телефон», у нас был совершенно без всякого специального финансирования.

То есть когда нам звонят люди и просят то одной проблемой заняться, то другой, как правило, мы реагируем на эти звонки. И теперь мы будем реагировать, в первую очередь, на звонки, естественно тех, кто да, поддержал нашу организацию. То есть остальные, скажем, заявители или те, кто к нам будет обращаться, они, как ни крути, по остаточному принципу будут. Но мы надеемся, что мы сможем…

Валерий Ерохов: Может быть тех, кто оплачивает ваши услуги перевести в другой статус? По сути, получается, что платят и просят, чтобы вы оказали услугу на эту сумму?

Дмитрий Лисицын: По сути, так и есть. Но законодательство не предусматривает какие-то разные статусы в данном случае. Но это будет просто внутреннее решение организации, что мы будем в первую очередь реагировать на просьбы тех, кто поддерживает организацию, это будет справедливо.

Валерий Ерохов: Извини, что перебиваю. Я к чему - на самом деле проблема серьезная, вы будете только отбиваться...

Дмитрий Лисицын: Да мы не хотим отбиваться, наоборот…

Валерий Ерохов: Я опять утрирую….На самом деле это очень важно. Почему? Есть выход из этой проблемы, подумайте. Может быть, создать некий общественный какой-то совет, консультативный или общенаблюдательный, допустим. То есть тот буфер, понимаете, между непосредственно вами и массой  заявителей.

Дмитрий Лисицын: Я думаю, что это правильная постановка проблемы. Пока еще так глубоко мы не копали и спасибо, что вы этот вопрос поставили. Мы будем с ним обязательно разбираться, это я обещаю.

Елена Полушкина: Я бы хотела вопрос вам задать. Вы более осведомленный человек в вопросах экологии. Расскажите, пожалуйста, на территории Сахалинской области власть какие-либо проекты сама субсидировала экологические? Потому что два года назад состоялся гражданский форум. К нам, в Корсаков, был приглашен профессор и его поразило отсутствие в городе, где находится такое большое и опасное производство, как завод СПГ, отсутствие экологических общественных организаций. Вообще, у вас есть какие-то проекты, которые именно поддерживает власть? Потому что мы, гражданские активисты, видим отчет иностранных компаний, что, они заплатили 480 миллионов долларов. Эти деньги идут в федеральный бюджет. На них вполне можно было организовывать какие-то экологические акции и поддерживать общественные организации. Такого я не слышала.

Дмитрий Лисицын: У нас много экологических организаций и групп при школах на территории области. Они в основном занимаются экологическим образованием, и это - очень нужное и правильное дело. И эти проекты, как правило, действительно власть поддерживает и, слава Богу, надо, чтобы таких организаций больше было.

Что касается, скажем, таких проектов как у нас, я не знаю, к сожалению, которые бы поддерживала власть. Вообще, вы знаете, назрела такая потребность в каких-то экологических проектах, в которых бы и власть, и общество, и широкие слои населения могли активно участвовать.

Елена Полушкина: Вот я к этому и подхожу. Вот сейчас, допустим,  у вас же есть какие-то достижения научные?

Дмитрий Лисицын: Научные? Мы не научная организация, но есть исследования, да.

Елена Полушкина: Ведь деньги вы не просто так получали, вам же не просто так гранты давали? У вас есть знания и репутация. Нужна общественная инициатива, чтобы создать возможность для функционирования таких организаций, как «Экологическая вахта». Мы сейчас видим отсутствие заинтересованности.

Дмитрий Лисицын: Да-да-да. Но вот смотрите, есть идея, которая созрела на уровне руководства нашей рыбной отрасли. Мне эта идея очень нравится, идея вот такого проекта. У нас есть река Сусуя, все ее знают. Она грязная. Тоже все это знают. Но никто не знает, что в эту реку ежегодно заходит достаточно большое количество тихоокеанских лососей, сима, горбуша и даже кета. Реально в нее заходят. До тех пор, пока я не принял участие в антибраконьерском рейде, я бы в это и не поверил. А в устье Сусуи стоят сети, они перегораживают реку, в довольно больших объемах симу вылавливают, то же самое с горбушей происходит.

Руководство СКТУ, «Сахалинрыбвода» еще прежнее руководство, они вышли… По крайней мере озвучили на одном из совещаний, такую идею – создать такой народный проект по восстановлению популяции лосося в реке Сусуе. Это реально, потому что рыба туда заходит. Для этого нужно что? Убрать браконьерские сети полностью, там целые браконьерские гнезда, домики стоят незаконные и так далее. Нужно очистить реку, убрать стоки, по крайней мере, сократить их негативное воздействие на эту реку. И горбуша, и сима, и даже кета в этой реке восстановится.

А дальше, когда это все восстановиться, сделать полностью всю эту реку одним большим рыбопромысловым участком, чтобы там люди могли свободно и бесплатно ловить лосося. Мне кажется, это вообще, отличный проект, такой амбициозный, конечно, но он очень классный. И я думаю, что это как раз тот случай, когда могла бы власть финансировать такую работу. Но должен быть какой-то управляющий комитет что ли, который объединил бы самые различные структуры: и муниципалитеты, и государственные органы, и общественные движения, и так далее, и хозяйственных субъектов, которые находятся в бассейне реки и загрязняют ее.

Такие проекты в мире очень хорошо идут. И вы знаете, например, несколько лет назад такое сообщество в Англии получило огромную премию, которая была дана за то, что они восстановили лосося в реке Темзе. То есть в реке Темзе, на которой стоит город Лондон, сейчас нереститься лосось в больших объемах. Я в это не мог поверить, но когда я познакомился с этим проектом, презентацию внимательно посмотрел и увидел, сколько всего было сделано. У нас для того, чтобы восстановить лосося в Сусуе, надо гораздо меньше усилий, гораздо меньше, и это - совершенно реальная вещь.

Елена Полушкина: Для того чтобы общество вас поддержало, необходимо в этих проектах воспитываться. И у нас браконьеры - это люди, которые за счет этого живут в районах. Есть бандитские формирования браконьеров, а есть и обыкновенные люди, которые, повторяю, за счет этого живут. А есть рыбопромышленники, которые хотят сами, только для себя извлекать максимальную прибыль и для этого, в том числе и вашу организацию, для этого бесконечно кадрить.

Дмитрий Лисицын: Что «для этого»?

Елена Полушкина: Кадрить.

Дмитрий Лисицын: А, использовать. Вы знаете, по поводу того, что люди за счет этого живут, и им негде работать. Вы знаете, вот вдоль всей реки Тымь тянутся огромные плодороднейшие поля, они все стоят пустые и заросшие, а люди все на реке браконьеры. Понимаете?

Елена Полушкина: Они кому-то принадлежат. Их все кто-то захапал.

Дмитрий Лисицын: Не факт. Не, но они стоят пустые. Здесь как раз возможность для того, чтобы работать. Вряд ли их кто-то захапал, они зарастают просто диким лесом, и то же самое вокруг Южно-Сахалинска. Я очень много общаюсь именно с местными людьми, поверьте, вот именно по всем этим вопросам. Тут нельзя говорить, что вот все плохо, но люди - ангелы и им негде работать и так далее. У них очень много возможностей. Тем более на Сахалине, где огромные возможности для работы вахтовым методом. Я знаю людей, которые живут в удаленных поселках, а на вахту ездят и возвращаются. Сахалин маленький, тут много шельфов, проектов, где можно работать на вахте. Понимаете?

Елена Полушкина: Видите, какая у вас позиция. Тогда не удивляйтесь, что у нас так все плохо.

Любовь Барабашова: В селе Буюклы одна корова. Во всем селе одна корова. И люди не заводят коров, не потому что кто-то захапал всех остальных, а просто, потому что они не хотят этим заниматься. Я думаю, что примерно так и происходит…

Дмитрий Лисицын: Совершенно с этим согласен.

Елена Полушкина: У них условия не созданы для этого.

Дмитрий Лисицын: И с этим я согласен. Я с этим тоже согласен, но это должно быть движение с обоих сторон.

Ярослав Лебедев: Здравствуйте. Я хотел узнать - вы общаетесь очень тесно Общероссийским народным фронтом. Скажите, пожалуйста, они как-то будут вам помогать защищать ваши права? Вы им помогаете. Они поддерживают вас, и что будет, если суд оставит без изменения  решение Минюста?

Дмитрий Лисицын: Вы знаете, сахалинское отделение Общероссийского народного фронта неофициально сообщило мне, что меня из него исключили после этих событий. Тем не менее, они обратились к нам с просьбой предоставить документы нашей проверки. Мы им их отправили, и они сказали, что будут пытаться как-то нам помочь, вот такая ситуация. Это голые факты, дальше каждый может сам делать выводы. Может лучше у них спросить.

Я, честно говоря, не стал их беспокоить. Мне очень неудобно напрягать людей, которым дружба с «иностранным агентом» доставляет неудобство, понимаете. Мне сообщил человек оттуда неофициально: «Извини». Оттуда прекратились все звонки и приглашения и даже из рассылки… Там из «Народного фронта» шла каждый день рассылка информационная, то есть из рассылки нас тоже исключили. И, в принципе, я их прекрасно понимаю, как может быть «иностранный агент» членом Народного фронта?

Любовь Барабашова: Вы ощутили «выжженное поле» вокруг себя?

Дмитрий Лисицын: Да как вам сказать? Одни колоски вот туда в сторону, а другие наоборот, понимаете? Я гораздо больше ощущаю поддержки, нежели «выжженное поле». И поддержка очень большая и порой от людей, с которыми давно нигде не пересекался, то есть люди звонят постоянно и пишут. Очень большая поддержка, которая действительно заряжает и дает какие-то силы двигаться вперед.

Ирина Нефедова: У меня вопрос по вашему сайту. Он ведь непосредственно связан с вашей деятельностью. И знаете, есть проблема с тем, как обновляется информация. Я зашла почитать про нефтяные разливы, а этот раздел обновлялся последний раз в 2011 году. У нас с нефтяными разливами после этого все в порядке?

Дмитрий Лисицын: Не, не, не, подождите, совсем не так. У нас последняя информация по разливам нефти - конец июля этого года. Там опубликован отчет о нашей большой экспедиции по мониторингу… Мы провели экспедицию для того, чтобы оценить, как "Роснефть" ликвидировала весенние разливы, которых было очень много.

Ирина Нефедова: Странно. Зайдите, посмотрите, может просто что-то сломалось.

Дмитрий Лисицын: Давайте, сейчас встреча закончится, мы прямо здесь с вами зайдем и посмотрим. Хорошо? Это проблема, которую надо решать, но она техническая.

Ирина Нефедова: Вы защищаете экологические права граждан. А можно об этом поподробнее,  в чем выражается защита экологических прав граждан? Может быть граждане и не знают, что вы их защищаете?

Дмитрий Лисицын: Безусловно, не все граждане знают, что мы их защищаем, в этом нет никакого сомнения. Защита заключается как раз в том «зеленом телефоне», когда к нам обращаются люди за помощью. То есть реально приходят люди, звонят и просят: «Есть такая проблема, помогите». И мы помогаем, насколько это возможно.

Знаете, у нас по одному гражданину история была… Один-единственный гражданин, ему мешала автомобильная стоянка в городе Южно-Сахалинске. Она реально мешала, не только ему, она мешала там всем в прилегающих домах. Он просто был один активный человек, который поднимал проблему. У нас столько было судов, я сейчас даже не вспомню сколько. Наташ, сколько там было? Наверное, штук… Очень много. То есть мы просто судились, и судились, и судились.

Мы, к сожалению, проиграли все эти суды. Не смогли защитить его права, такое бывает. Не все проекты у нас успешны. Но мы несколько лет этим занимались. Мы, конечно, ни с него, ни с людей, которые там жили, никогда не брали ни копейки, даже в мыслях у нас это не было. При том, что у нас не было специального финансирования на эту работу. Таких примеров много. То есть у нас подобных дел было довольно много.

Вячеслав Козлов:  Я бы хотел дополнить Дмитрия. У нас год назад были соревнования. Часть соревнований проходила на озере Изменчивое. Там реально невозможно было двигаться – все озеро в сетях. Все Изменчивое в сетях, вот реально. Я такое обилие сетей, это был август, по-моему, не видел нигде. При этом на въезде на озеро стоял пост ГИБДД.  

Я позвонил Дмитрию, говорю: «Дим, что за ерунда такая вообще происходит?» Дмитрий позвонил каким-то правоохранительным органам, которые приехали, и на следующий день не было ни одной сети. Я не знаю, после нас это все вернулось, или не вернулось на круги своя, но то, что реакция была сразу и однозначная, это точно.

Дмитрий Лисицын: Вот я не знаю, это защита экологических прав граждан или нет - вот честно. Может быть, и нет, а может быть, и да.

Вячеслав Козлов: Я думаю, что да. Потому что там люди, для них чистое озеро без сетей - это памятник природы. Они имеют право на то, чтобы пользоваться озером законно, а не прыгать через сети, в конце концов.

Дмитрий Лисицын: Мы когда судимся с какими-то нарушителями природоохранного законодательства, мы как раз всегда выступаем в защиту интересов неопределенного круга лиц. Это четкая формулировка, которая присутствует в наших исковых заявлениях и в судебных решениях тоже, то есть суды это принимают как аксиому всегда.

(Не представился): У меня вопрос. Ни у кого не вызывает сомнения, что «Экологическая вахта» нужна на Сахалине, это вроде бы, вообще, не оспаривается. У нас да, много экологических проблем, все это признают и все понимают, что здесь должна быть какая-то организация, которая иногда будет «подпинывать» наши власти к решению проблем. Сейчас у нас поменялось многое во власти, выправили иерархию. Есть ли надежда на сотрудничество с новым губернатором?

Дмитрий Лисицын: Честно, я не знаю. В силу известных событий до сих пор у нас не было возможности пообщаться, губернатор был занят на выборах. И сейчас мы пытаемся организовать с ним встречу, не знаю пока, получится или нет. Один человек начал нам помогать эту встречу организовать, потом он отказался это делать. И сейчас мы ищем другие возможности для встречи. Надежда есть, мы наводили справки среди коллег, таких же предохранников, как и мы, в Амурской области, в Камчатском крае, отзывы по Олегу Кожемяко очень хорошие, именно в плане его отношения к сохранению природы.  Мы будем все возможности использовать, это правильный вопрос. Потому что да, конечно, от губернатора зависит не все, но очень многое в области, поэтому будем пытаться.

Владимир Смирнов: Я знаю что "Экологическая вахта Сахалина" - одна из самых сильных природоохранных организаций на Дальнем Востоке. Мы познакомились 15 лет назад, когда у нас на предприятии случились проблемы с золотодобытчиками, которые засоряли Лангери. Мы прилагали большие усилия, чтобы наш лосось сохранился, но сбросы в реку были огромные. Мы писали в прокуратуру и другим ведомствам, что этим должны были заниматься. Но помогла "Экологическая вахта". Они подключились, и пошла планомерная работа. Я ни копейки за это не заплатил. Я предлагал: «Давайте, я оплачу расходы. У нас есть деньги на это все, есть». Но Дмитрий не брал. Я думаю, конечно, встреча с губернатором будет полезна. Человек он - сильный и такая организация, конечно, понадобится губернатору, который не боится поднимать эту проблему.

Любовь Барабашова: А если мы возьмем пессимистичный сценарий? Если вдруг вас не исключат из этого реестра и финансирование будет не такое, на которое вы рассчитываете. И в какой-то момент вы поймете, что вам нужно идти и зарабатывать деньги для семьи куда-то в другую отрасль. И так разойдутся все ваши сотрудники. Кто останется? К кому можно будет обращаться? Я почему это спрашиваю, потому что, например, я тоже вспомнила историю с Лангери. И это удивительно, что я там видела релизы «Вахты», которая как бы занималась этой ситуацией. А официальных релизов прокуратуры про эту реку я не видела, и ни природоохранной прокуратуры, и никаких других ведомств. Если не будет вас, кто будет? Кто останется?

Дмитрий Лисицын: Существует государственный природоохранный орган. И если говорить о Лангери, то это, в первую очередь, ответственность Росприроднадзора, который получает бюджетные средства, у него штат и все, что надо для наведения порядка.

Любовь Барабашова: Он вам помогал в ситуации с Лангери?

Дмитрий Лисицын: В ситуации с Лангери он проводил проверки по нашим обращениям, но нельзя сказать, что он нам помогал. Даже больше того, мы в конечном итоге, после того как мы выиграли все суды, подали официальную жалобу в Министерство рыбных ресурсов, то есть в вышестоящую организацию на сахалинский Росприроднадзор. Мы очень-очень редко это делаем. Может быть, всего два или три раза за всю историю нашей организации, но для этого у нас были очень серьезные основания, и мы обратились. Сейчас до сих пор еще, по-моему, идет проверка.

Кроме того, есть природоохранная прокуратура, районная прокуратура, и Росрыболовство, то есть Сахалинско-Курильское первое управление Росрыболовства. То есть, вообще, в разных областях охраны природы есть разные органы, и там довольно запутанная система. В принципе, при желании всегда можно найти. Ну, вообще, обращайтесь в природоохранную прокуратуру, не ошибетесь. Она всегда разберется и отошлет в правильном направлении жалобы или обращения.

Любовь Барабашова: То есть вы высоко оцениваете деятельность сахалинской природоохранной прокуратуры?

Дмитрий Лисицын: Я воздержусь от оценок в данном случае.

Любовь Барабашова: Понятно.

Ирина Нефедова: Можно вопрос. Как воспользоваться вашими консультациями? Вот есть небольшое сообщество 15-20 человек, у них мелкая, по масштабам вашей деятельности, экологическая инициатива. Можно к вам обратиться, и каким образом?

Дмитрий Лисицын: Естественно, приходите обязательно поможем и расскажем, и поделимся всем, чем только можем, безусловно. К нам, например, обратилась в свое время организация - общественная экологическая «Грин Сахалин». Она - холмская, и мы ей помогли, чем могли. И периодически консультируем их и, конечно, любые подобные инициативы мы всегда будем поддерживать, безусловно.

Сергей Макаров: Дмитрий, есть ли у вас высшее экологическое образование, где вы его получали?

Дмитрий Лисицын: У меня нет высшего образования, никакого вообще, вообще никакого. Да, и сразу хочу сказать, у меня была, естественно, возможность его получить. Я учился в университете, это были 90-е годы. Меня забрали в армию, потом начался этот весь кризис и семейные проблемы. В общем, на тот момент это было невозможно, нужно было кормить семью. Потом я его сознательно не стал получать, поскольку для меня это такая гарантия, именно от политической деятельности, как это ни странно будет звучать.

Потому что в конце 1990-х, 2000-х очень много поступало предложений от разных политиков, в той или иной форме заняться именно настоящей политической деятельностью. И у меня всегда был универсальный ответ: «У меня нет высшего образования, все». А без высшего образования какой может быть орган государственной власти? Никакого, вот и все. Дальше я не чувствовал в нем необходимости. Конечно, полезная штука, наверное, поздно уже.

Сергей Макаров: До «Эковахты» вы имели какой-то опыт работы в экологических проектах?

Дмитрий Лисицын: Никогда, нет.

Сергей Макаров: Назовите три последних ваши места работы, чтобы проверить, не числились ли вы в Госдепе?

Дмитрий Лисицын: Я с 1997 года работаю в «Экологической вахте», с 1997 года я больше нигде не работал. До этого я работал в художественном музее. До этого я работал в институте Морской геологии и геофизики на сейсмостанции, которая по дороге на горнолыжный. Вот, собственно, места моей работы, все, больше нет.

Не представилась Сахалин такой домашний остров, то есть социум такой свой. Что вы пожелаете всем сахалинцам? То есть что вы хотите нам всем сказать?

Дмитрий Лисицын: Спасибо за вопрос. Я пожелал бы сахалинцам просто объективно относиться к тому, что происходит вокруг. И на мой взгляд одна из самых главных таких проблем, которые сейчас есть у нас в стране и на Сахалине, в частности, это невероятно искаженный взгляд на ситуацию. В нашем случае это проявляется вообще очень ярко. Для меня дико, что в основной своей массе люди не верят в какое-то чистое добро, люди не верят в добрые помыслы и побуждения. Люди не верят в какую-то искренность тех, кто что-то делает, понимаете. И вот это, вообще, страшно.

Есть такой хороший фильм «Человек с бульвара Капуцинов», он как раз про это. И вот там, в конце фильма как бы уже другая реальность, нежели основная часть фильма. И страшно, что Сахалин и, в принципе, вся страна потихоньку вот в эту вторую, в эту негативную реальность сваливается. Мне бы очень хотелось, чтобы мы остались в той светлой первой реальности, которая в этом фильме есть.

И у меня, например, нет никаких сомнений в том, что там Леонардо Ди Каприо и его фонд, или другие благотворители, действует исключительно в общечеловеческих интересах, интересах защиты природы. Зачастую они защищают природу просто ради нее самой. Вот это природоохранная этика очень сильна на Западе. Это когда идея в том, что природа имеет самостоятельное право на существование, самостоятельную ценность, не приходящую. То есть она не для человека, она имеет такое же право на жизнь, как и человек. Я разделяю вот эти взгляды… Таких людей достаточно много в мире. И они охраняют эту природу, просто чтобы она была как таковая. Я желаю людям, чтобы они сквозь весь пропагандистский туман, который у нас в стране постоянно становится все гуще, видели какие-то истинные ценности и придерживались именно их.

Любовь Барабашова: Но кроме Фонда Ди Каприо есть же, например, Фонд Мотта, который внесен в список вообще самых нежелательных в нашей стране. Вас не смущало, когда вы брали деньги от них, что они помимо экологии, занимаются, откровенной политикой? Более того, насаждение демократии вообще декларируется, как их основная цель. Я почему это спрашиваю. Так получается, что ваша гражданская позиция совпадает с линией, которую занимает американское правительство и Фонд Мотта. Вот смотрите, если бы вы брали деньги от Мотта и в Фейсбуке клеймили «проклятый правый сектор» и Обаму……

Дмитрий Лисицын: То не были бы агентами, очевидно.

Любовь Барабашова: Именно, вас нельзя было бы упрекнуть в прозападных взглядах. Но вы берете деньги от фонда Мотта и…

Дмитрий Лисицын: И что?

Любовь Барабашова: И лайкаете что-то, что можно воспринять, как противное интересам страны, что-то непатриотичное.

Дмитрий Лисицын: Вот смотрите, мы лайкнули что-то, мы перепостили что-то, мы статью написали в защиту зеленых насаждений. Вам не кажется, что это несколько невысокая эффективность вложений денег Фонда Мотто для того, чтобы дестабилизировать ситуацию и так далее? То есть злые, проклятые капиталисты - они же считают каждый цент и должны свои деньги максимально эффективно использовать. Мы тогда - супер-неэффективное вложение этих денег. Понимаете?

Фонд Мотта поддерживал нашу работу с 2007 года по июль этого года. И это были достаточно крупные для нас деньги. Ежегодно это было 50 тысяч долларов. И знаете с чего начал Фонд Мотто? С того, что их представитель приехала сюда на Сахалин, проехала по трассе трубопровода, тогда еще трубопровод заканчивал строительство. Проехала по северу Сахалина, она встретилась с оленеводами. Провалилась там в какое-то болото и после этого, собственно, сказала: «Да, я вижу, что здесь есть действительно проблемы. Здесь есть организации, которые способны их решать и, соответственно, мы будем вас поддерживать», – вот и все.

Знаете, на самом деле просто бред. У Фонда Мотта есть три программы основные, которые реализуются исключительно в их стране, где они работают, и где он был создан. И одна программа – это Международная природоохранная программа. Я не знаю, какую они там политику поддерживают, но в нашем случае это совершенно не имеет ничего общего с политикой.

Любовь Барабашова: Вы будете осторожнее в личном Facebook сейчас?

Дмитрий Лисицын: Да, безусловно, конечно, куда деваться?

Любовь Барабашова: Котиков постить?

Дмитрий Лисицын: Котиков? Нет, я котиков не пощу.

Любовь Барабашова: Придется начать.

Дмитрий Лисицын: Придется, наверное, да. Буду котиками спамить, да.

Из зала: И рыбами.

Любовь Барабашова:  А вот тоже вопрос присланный: «Эковахте» – 20 лет, «Сахалину Энерджи» – 20 лет и «Эксон Нефтегаз Лимитед»–  тоже 20 лет, это совпадение или нет?

Дмитрий Лисицын: Ну, совпадение очевидно, а вот связаны ли эти вещи? Вот это я не думаю, честно говоря. Вообще «Эковахта» началась с совершено другого проекта, никак не связанного с нефтегазовым сектором. Это был, так называемый проект «Горячие точки» для разнообразия, и он заключался в выявлении наиболее ценных и в тоже время уязвимых, и в тоже время угрожаемых территорий на всем Дальнем Востоке силами, именно местных экспертов.

То есть идея была такая, чтобы в каждом регионе прошел круглый стол самых влиятельных экспертов. Они бы все решили, что здесь самое ценное надо в первую очередь сохранить. На Сахалине это тоже было сделано, «Эковахта» занималась здесь этим проектом, и одна из так называемых «Горячих точек» была как раз заказник «Восточный», который не был еще заказником, и вообще, мало кому был известен. И вот после этого «Эковахта» начала этот заказник сохранять. А уже потом мы начали только в 1997-1998 годах нефтяными проблемами заниматься.

Любовь Барабашова: Суммы финансирования, которые звучали, внушительные. Назовите пять крупных, значимых проектов, которыми вы гордитесь, и которые останутся после вас.

Дмитрий Лисицын: Останутся ли они после нас, этого мы не знаем. А то, чем мы гордимся, это в первую очередь, конечно, заказник «Восточный».

Прекращение сброса буровых отходов в Охотское море и, вообще, во все моря Дальнего Востока – это был прецедентное решение, которое переломило, вообще, в целом ситуацию. Еще, безусловно, реформирование лесного сектора, мы там огромных результатов добились. Просто мало, может быть, об этом рассказывали, но там очень большие результаты у нас.

Это, безусловно, сейчас выигранный суд в отношении реки Лагнери, потому что это такое очень прецедентное серьезное дело. И четвертый, ну не знаю, даже не знаю, из чего выбрать. Наверное, перенос трассы подводных трубопроводов по проекту «Сахалин-2» в обход пастбища серых китов. Это действительно было… То есть когда компания имела на руках все разрешения на прокладку трубопровода, а мы добились внесения изменений в проект.

Я знаю, конечно, что очень многие на Сахалине к серым китам скептически относятся, я к ним скептически не отношусь. Это для меня просто символ свободной дикой живой природы, совершенно своего космоса, такого независимого от человека и в тоже время очень сильно зависимого. Это совершенно интеллектуальное существа, я их много раз наблюдал в дикой природе. И, кстати, у нас сейчас вернулись наши ребята из заказника «Восточный». У нас снова там появился серый кит в заказнике, как было в 2013 году. Это чисто даже с профессиональной точки зрения такой серьезный результат, серьезное достижение. Это то, чем я действительно горжусь. Но в памяти людей, если вообще что-то останется, может быть что-то другое останется, не знаю.

Из зала: Так может вместо котиков китов постить?

Дмитрий Лисицын: К сожалению, их не сфотографировали, поэтому мы сейчас не сможем этого кита идентифицировать. Надеюсь, что да, будет больше китов в заказнике «Восточный». Потому что это, конечно, очень здорово.

Валерий Ерохов: Вот коль мы говорим о некой смене формата, в связи с финансированием придется работать больше с мелкими, так скажем, жертвователями или поддерживающих их контрагентами, а кто-то будет действительно волонтерами, кто-то разово, кто-то регулярно. Есть ли у вас план работы, с которым можно ознакомиться? Вот условно, у меня отпуск в следующем году. Я смотрю - у вас экспедиция на остров Тюлений. Мне лично этот остров интересен. Я говорю: «Да, я бы с удовольствием вам помог месяц». Или какие-то другие проекты, чтобы у людей был выбор, и они смогли присоединяться к вам в качестве волонтеров на какие-то проекты.

Дмитрий Лисицын: Очень нравится мне этот системный подход. Что мы планируем в этой связи? Когда у нас настанет ясность с бюджетом, мы проведем то общественное мероприятие, о котором я говорил. На нем мы расскажем, чем хотим и планируем заниматься, исходя из собранных средств. И выслушаем пожелания и возможности участия со стороны людей, которые туда, мы надеемся, придут. И вот после этого уже будет действительно общее собрание, который утвердит план работы, который будет выверен. Возможно, мы его вывесим на своем сайте как проект, чтобы люди тоже вносили какие-то свои предложения. Процесс будет такой, и вот мы так пойдем системным путем.

Будем надеяться, что у нас будет поддержка населения, что ж, тут уже от людей зависит. Мы очень хотим стать действительно народной организацией. Но по поводу того, что поддержка на уставную деятельность или на конкретные проекты, я думаю, будет правильно, если будет то и то. То есть мы - общественная организация, мы должны реагировать на интересы общества, и поэтому этот запрос социальный - он должен быть, и мы соответственно должны на него реагировать, безусловно. Поэтому мы здесь будем искать какой-то баланс. 

Например, я не думаю, что будет огромный запрос на заказник «Восточный» там, вообще, мало даже кто был. Хотя у нас есть, кстати, «Клуб друзей заказника «Восточный», он расширяется постоянно, то есть это люди, которые там когда-либо были, когда-либо участвовали в его охране. Но все-таки, конечно, людей больше беспокоит загрязнение воздуха в городе или свалки. Вообще больше всего людей беспокоит мусор, это уже давно проверено.

Не представился: Вы занимаетесь проблемой затонувших РИТЭГов?  

Дмитрий Лисицын: Это большая проблема, но она проблема потенциальная, потому что мониторинг радиационной обстановки ведется, и он пока показывает, что ситуация в норме. Но никто не знает, когда начнется утечка радиоактивная, поэтому, безусловно, эти РИТЭГи нужно искать, поднимать, утилизировать, вывозить. Это однозначно.

Не представился: Вы взаимодействуете как-либо с общественной группой, которая занимается их поисками?

Дмитрий Лисицын: Мы пересекаемся и иногда помогаем им, когда они просят об этом, но специально в этом, к сожалению, может быть, или к счастью, мы не участвуем. Потому что есть определенная группа, она в этом участвует, и когда они просят, мы им помогаем. Но мы очень рады, что кто-то этим уже занимается и мы, соответственно, занимаемся другими проблемами. То есть проблем много, слава Богу, что мы не соперничаем тут. Я думаю, что это очень хорошо. Эти скромные силы, которые есть, надо пропорционально использовать, не заниматься всем одной проблемой, когда есть много других.

Ярослав Лебедев:  Дмитрий, может вы сейчас обратитесь за помощью к сахалинцам? Может, после этого станет больше людей, которые захотят вам помогать?

Дмитрий Лисицын: Да, мне тогда к камере обратиться? Дорогие сахалинцы, нам действительно нужна помощь. Нам нужна помощь вашим личным участием, нам нужна помощь финансовыми средствами. Поэтому я обращаюсь к вам с предложением приходить к нам, вступать в организацию, становиться волонтерами, экспертами организации и да, помогать нам финансово. Потому что больше надеяться не на кого, мы надеемся на вас. Поэтому, пожалуйста, приходите, участвуйте, помогайте.

Ярослав Лебедев: А где вы находитесь?

Дмитрий Лисицын: Мы находимся в гостинице «Лада» - это перекресток улиц Хабаровской и Комсомольской, возле городского парка и Дома детского творчества. Мы на шестом этаже, первая дверь от лифта, наш телефон 46-14-16. У нас есть наш сайт - ecosakh.ru. Вот наши контакты, мы будем рады связаться по любому из них.

Не представилась: А вы привлекаете студентов, которые учатся на экологии биоресурсов?

Дмитрий Лисицын: Мы специально, к сожалению, их не привлекаем. Но некоторое время назад, где-то два, три года назад… Раньше да,  мы привлекали, студенты у нас проходили практику. У нас очень много студентов проходило практику. В последнее время у нас один-два-три студента просто к нам приходит. Мы сами их не привлекаем, возможно, это наше такое серьезное упущение. Я думаю, что надо в этом направлении больше работать, безусловно.

Любовь Барабашова: Дмитрий, выберете лучший вопрос. И его автору мы от АСТВ подарим приз.

Дмитрий Лисицын: Лучший вопрос, безусловно, для меня, лично для меня - какие пять результатов нашей работы станут для нас самыми важными…

Любовь Барабашова: Приз компании АСТВ получает сотрудница АСТВ Любовь Барбашова. Нет, так не пойдет, давайте другого победителя.

Дмитрий Лисицын: Тогда это вопрос, как можно нам помочь. Валера был первым. И он действительно был самым активным. И много ценных идей подал. 

Любовь Барабашова: Давайте по нашей традиции сделаем общую фотографию. 

Дмитрий Лисицын: Всех "агентов" вместе? Давайте.