Куда приводят мечты. Часть 1. Фрирайд на сноуборде в снегах Заполярья

Я протрясся в поезде уже около 12 часов. Некрепкий, зыбкий сон перешел в вялое утро. В поездах у меня всегда так - я порой не понимаю, сплю или бодрствую, даже стоя в проходе между купе, и без особого интереса глядя в окно. 

Но это утро стало немного другим. Я посмотрел список остановок в середине вагона, и вялая апатия сменилась ожиданием. Умом понимал - ничего сверхестественного не произойдет, но все равно попросил друга Антона - он ехал в соседнем купе - предупредить меня, когда время подойдет к полудню. 

Накануне нужной станции я немного задремал. Антон, проходя к тамбуру, бросил в открытую дверь: "Уже скоро!". Я подпрыгнул, начал судорожно искать смартфон, который, как водится в поездах, спрятал так надежно, как мог - чтобы не украли. Хотя единственной соседкой была классическая петербуржская интеллигентка в летах, подслеповатая и глуховатая учительница истории и обществознания в одной из гимназий северной Пальмиры.

Остановка была очень короткой. Никто не выходил, никого не стояло на перроне. Я кое как успел разблокировать экран смартфона, включить камеру. И, стоя в тамбуре, уже сделав пару фотографий, провожая взглядом сквозь запотешее окошко двери вагона табличку с названием,  торжественно проговорил про себя: "Вот, впервые пересекаю северный полярный круг".
 

Это была словно граница, отсекающая все последние дни, дающая старт совершенно новой жизни. Позади оставались прогулки от кофейни до кофейни, а вечерами - походы в клубы на концерты в Москве. Оставалась за спиной эстетика Ленинградских рюмочных, с их чебуреками, и тарелками вареного говяжьего языка за сто рублей, которым непременно закусывались три стопки наисквернейшей водки.

Окончательно уходила в далекие воспоминания улица Думская, где меня и друзей не пускали никуда, кроме единственного заведения. Там мы во всю мощь пьяных глоток распевали песню собственного сочинения. Незамысловатые слова идеально легли на диджейский бит, и хит в стиле хип-хоп "Мама из Тайланда специй привезла" был готов.

Потом была очередная безуспешная попытка попасть в какой-то стриптиз. Суровый охранник даже не дал открыть дверь. И мы, глядя на промо-танец едва одетой гоу-гоу, как только она поворачивалась к нам спиной, едва ли не бросались целовать стекло витрины в районе довольно аппетитной попки - я надеюсь, она была таковой, но как именно выглядела, я, конечно, не вспомню. 

Все это оставалось за полярным кругом. А впереди - невиданные доселе горы с чарующим названием - Хибины. Когда я отвечал этим названием на вопрос, где пройдет мой отпуск, многие собеседники интересовались - это какой-то хребет в испанских Кордильерах?
 

Все, что я знал о Хибинах - это должны быть сахарные горы без особой растительности. Покрытые толстым-толстым слоем пухлого снега. Который я уже давно мечтал взорвать носом своего сноуборда.

Катание на доске в свое время стало для меня формой динамической медитации, очищающей ум. Вот ты гонишь через лес, на 20-40 километрах в час, и все, на что хватает скорости мысли - оценить моментную обстановку, и найти взглядом самый привлекательный на траектории проезд между деревьями, и смотреть точно туда - стоит перевести глаза на ствол, и сразу появляется неиллюзорный шанс врезаться в него на всем ходу.  Так что требовалась предельная концентрация. Ничего лишнего не могло пробиться в голову, которая была занята лишь сохранением целостности собственного тела.

Как только я впервые встал на сноуборд, и научился нетвердо стоять на заднем канте доски, набирая небольшой ход перпендикулярно склону, перенося вес то на левую, то на правую ноги, я сразу же понял - без самообучения дело не пойдет.  Материалов в сети, конечно же, тонна. Но мне особенно приглянулся русскоязычный сайт, с серьезной теоретической базой. Автор въедался, казалось, во все детали техники катания. Там я впервые узнал о Хибинском горном массиве. Красота названия меня заворожила.
 

Последний год я пребывал в форменной сноубордической депрессии.  Так случилось, что зимой прошлого года мне довелось побывать в Гималаях - об этом отлично рассказал мой друг Антон в своем живом журнале. После такой высоты, таких уклонов, такого снега, мне все было немилым. Особенно в такой неудачный сезон, когда снега выпало настолько мало, что уже в феврале, в свой первый день катания, я исцарапал о каменную сыпуху свежезапарафиненную доску, зазубрив отточенные канты. 

Вообще с курортом последние годы творилась форменная фигня. Тяжелая техника выскоблила трассы до камней, уничтожив дерновой слой. Ураганы повалили деревья в лесу, и никто не собирался и не собирается его чистить. Ужасающий идиотизмом конструкции дорогущий мост на трассе "Динамо", бездумная нарезка других трасс, агрессивная рекламная кампания и десятки туристов со всего Дальнего Востока с одной стороны, и турникеты с мизерной пропускной способностью с другой, а вишенкой на торте ко всему этому великолепию - ребрендинг, как пир во время чумы. Постоянные смены директоров, добавляли уверенности - лучше не станет. 

Б-г с ним с курортом. Но и любимые ленивым мной беккантри-зоны тоже оставались бесснежными. Идти куда-то дальше, в поисках снега, и районов, где не так много поваленных деревьев, усложняющих фрирайд, мне не хотелось...

Вот такая безрадостная картина. В дополнение ко всему, я окончательно остановился в развитии. Совершенствовать технику катания самостоятельно не получалось. 

Оставалась только мечта о заполярных горах близ которых был почти век назад выстроен промышленный город Кировск...  хоть какой-то теплый огонек в этой темной и безрадостной Сахалинской зиме. О Хибинах я договорился со своим другом Антоном еще в прошлом году, тогда же, на Гульмарге.

Антона на доску поставил именно я, на нашем "Горном воздухе", несколько лет назад. Как-то друг обмолвился, что это серьезно изменило ему жизнь. Вслед за этим, и Антон дал моему пути крутой поворот. Именно путешественнику родом из Тюмени я могу сказать спасибо за поездку в Гульмарг - каким-то чудом ему удалось выдернуть меня аж за границу, в Индию. И в Хибины я решился поехать тоже только благодаря его настойчивости. Впереди у нас был целый курс по совершенствованию техники катания.

Честно говоря, все 23 часа в поезде от Санкт-Петербурга до города Апатиты, от вокзала которого нужно было заказать такси, и через 20 минут оказаться у подножия горы Айкуавенчорр, я провел в легкой тревоге. Мне казалось, всему уже конец. Мне казалось, вновь не повезло. В Гульмарге в прошлом году выпадало катастрофически мало для региона снега, из-за чего шкалила лавинная опасность, и дней катания было, пожалуй, вдвое меньше, чем могло бы. А в Мурманской области уже третий день бушевал ураган. Подьемники не работали, курорты были закрыты наглухо, райдеры, преимущественно из Ленинградской области, осведомлялись на форумах, чем заняться в Кировске, где кино, где бары, где музеи. И снимали подобные видео.

И вот мы приехали в Апатиты. Из поезда массово повалили райдеры. С лыжами, сноубордами, и другим крупногабаритным багажом, начали разбредаться по предварительно заказанным микроавтобусам. Мы же вызвали такси.

Приехал классический российский таксист родом из средней Азии, на каком-то задрипанном чуде отечественного автопрома. И, говоря с дичайшим акцентом, помогая себе жестами, обьяснил - ребята, засунем доски хвостами наружу, а мелкий багажник закрывать просто не будем. Его непосредственность, с которой он возмущался отмене заказа, была первым сильным впечатлением от этих краев. 

Наконец, мы нашли другого таксиста с более вместительным автомобилем. Темнокожий Мубариз стал источником здорового громкого смеха на все последующие дни, когда мне вдруг требовалось такси, и я набирал его номер с визитки. Гениальный диспетчер, ловко орудуя двумя телефонами, уговаривал разномастных Рафиков заехать за мной куда-нибудь на улицу 50-ти летия Октября. Те сперва соглашались, но минут через пятнадцать выяснялось о неотложных делах, и я вновь слушал уморительнийший диалог Мубариза уже с другим, новым водителем - каким-нибудь Фарухом. К тому времени мерзнуть на улице приходилось уже с полчаса...

Но снова к первым впечатлениям от Кировска. Солнце во время огненного заката садилось куда-то в промзону. Заводы, рудники, комбинаты, трубы, провода - жесточайший постсоветский индастриал бил суровостью в лицо. Пожалуй, с полгорода было наглухо заброшено. Пустовали целые дома, окна и двери первых этажей бывали попросту закрыты приклепанными жестяными листами. Величественные советские сооружения потихоньку разлагались. Трескался шлакоблок, сыпалась лепнина и отделка фасадов...
 

Центр города отличался разительно. Здесь любовно сохранили исторические сталинские фасады, они хвастались свежепокрашенной штукатуркой пастельных зеленых, желтых, синих, оранжевых цветов, в самом центре в архитектурный ансамбль приятно вплетался новострой - башня Биг Бена, неизменный геомаркер... 

Следующее впечатление - это магазин "Аляска". Антон, по дороге к нашему дому на ближайшую неделю заявил, что засыпать без доброго литра местного разливного пива в желудке не намерен. А в нашем районе разливали единственный вид Мурманского лагера только в "Аляске". Магазина прямо по дороге от остановки автобуса, с которой нам предстояло уезжать к горе, и возвращаться обратно. 

Разливное "Кольское" оказалось ровно тем видом пива откуда-то из отдаленных регионов России, которое беcкомпромиссно вставляет сразу со второго стакана. Как-то в шахтерском городке Прокопьевске, что на Кузбассе, мне рассказали - в такие напитки, особенно на разлив, потому как разбавляют, часто домешивают демидрол, или нечто подобное. Чтобы за скорым опьянением скрыть убогий вкус. Вкуса "Кольского" я не запомнил, но по словам Антона, это оказался вполне годный лагер... Перечить я не стал, и с этим новым знанием завалился спать. Завтра нужно было вковываться, и идти катать.

Продолжение читайте здесь.