Что есть наша память? Зачем мы возвращаемся туда, где недавно рвались снаряды? Почему ищем памятные знаки среди травы, минных предупреждений и обгоревшей техники? Что заставляет людей ставить мемориалы там, где ещё вчера шли бои?
С этими вопросами корреспондент astv.ru приехала в Донецкую Народную Республику: чтобы пройти по местам, где сражались сахалинские бойцы, и найти памятники, которые они ставили своим павшим товарищам.
Эти знаки памяти разбросаны по Южно-Донецкому направлению, их координаты редко открыты, а путь к ним почти всегда связан с поисками, ошибками и преодолением. Но именно в этих местах, среди тишины после боя, лучше всего понимаешь, ради чего люди продолжают устанавливать такие мемориалы. О том, что открылось за поисками — во второй части очерка Полины Виноградовой.
Первая часть с фоторепортажем из Донецка — по ссылке.
***
В апреле 2025 года появилась информация о памятнике, установленном в память о павших бойцах, причисленных ко 2-му батальону 39 отдельной гвардейской мотострелковой бригады. На чёрной гранитной плите выбит боевой путь наших земляков: Улаклы, Островское, Новомихайловка (не указаны, но также подразумеваются близкие к ней страшные деревни — Степное, Сладкое и Славное), Константиновка, Екатериновка, Елизаветовка, Весёлый Гай, Трудовое. Надпись гласит:
"Светлая память погибшим бойцам. Быть воином — жить вечно".
Памятник, установленный на Южно-Донецком направлении // Фото из телеграм-канала ветерана Юлиана Красавина (t.me/Krasavin_Julian)
На плите размещен и отличительный шеврон (неуставной).
Отличительный знак 2 батальона 39 огмсбр на настоящем шевроне // Фото источника Полины Виноградовой.
Надпись на шевроне "Танец смерти" (или "Пляска смерти", фр. Danse Macabre) отсылает к известному аллегорическому средневековому сюжет, в которой смерть танцует с представителями всех слоев общества в непрерывном круге. Представляя из себя изначально художественные сценки, сюжет нашёл своё выражение во всех видах искусства от живописи до музыки. Danse Macabre часто содержит послание о неминуемости смерти и равенства перед ней.
Еще в апреле новость о памятнике, посвященном 2-му батальону, возмутила людей: "почему мемориал установили только второму батальону, если уж 39-я бригада, то полностью", "там стоял целый полк". Однако, по имеющейся информации, это воины 2 мсб установили памятник в память о павших товарищах за собственные средства, никак не муниципалитет или простые гражданские, как может показаться.
На месте сражений на южно-донецком направлении мемориал в память о товарищах установил и 3-й батальон 39 огмсбр. Об этом ветеран Юлиан Красавин сообщал в своём телеграм-канале. Памятник выполнен в виде белого обелиска с красной звездой.
Открытие памятника в честь павших бойцов, причисленных к 3-му батальону // Фото из телеграм-канала ветерана Юлиана Красавина (t.me/Krasavin_Julian)
— В самом конце фильма "В бой идут одни старики" есть особая сцена. Герои фильма, механик Макарыч и лётчик Маэстро, сидят возле такого же памятника, и один из них говорит: “Когда кончится война, вернёмся мы сюда, пройдём по этим местам, кто остался в живых…” Уверен, с такими же мыслями устанавливали и этот мемориал, чтобы, когда кончится СВО, фронтовики могли приехать на эти места и вспомнить товарищей, не вернувшихся с войны, — пишет Красавин в сопровождение к фотографии.
Существует памятник и 1-му батальону 39 огмсбр, но его установили не в Донецкой Народной Республике, а на юге Сахалина близ одной из казарм. По информации, его тоже установили сами бойцы. Пока мемориал не закончен — воины убыли на службу в зону специальной операции, благоустройство приостановилось.
Памятник находится в процессе благоустройства // Фото предоставил источник Полины Виноградовой.
***
Пока силовики ВСУ уничтожают нашу память и стирают подвиги предшественников — ветеранов, победивших нацистов в годы Великой Отечественной войны — их восстанавливают и сохраняют преемники — бойцы специальной военной операции. Один из таких находится в Степном близ Новомихайловки. Памятник благоустроили бойцы 39-й огмсбр инженерно-сапёрного подразделения. Об этом мне сообщила мама одного из бойцов.
Скриншот из репортажа тг-канала “Военкор-65”// Источник: t.me/voenkor_65
В личном разговоре женщина рассказала, что она волонтёр. Чуть более года назад она создала группу помощи бойцам 39 бригады и отвозит “гумку” лично. Женщина рассказывает, что передавала помощь в Степное ещё в период активных боевых действий: “Мы ехали в то время, что поджилки трусились, так как над головой снаряды летели”.
Спустя время, после освобождения села, сын сахалинки с боевыми товарищами облагородили памятник.
— Ночью выполняли боевые задачи, спали по два часа, а днем строили. Время было ограничено, надо было успеть к 9 Мая. Восстанавливали полностью за свой счёт, — рассказывает женщина.
Так память о прошлых и недавних событиях соединяется здесь в одно целое — через усилия тех бойцов, которые не только бережно хранят историю, но и продолжают её, освобождая эти земли. Более восьмидесяти лет назад красноармейцы шли по этим же территориям, освобождая их от нацистов, а сегодня наши земляки проходят по тем же дорогам, возвращая свободу и жизнь этим местам.
***
Собрав всё, что удалось узнать о памятниках сахалинским бойцам, установленных в ДНР, вместе с водителем — Василичем, я отправилась в Степное Волновахского района, где должны были начинаться мои поиски. Дорога к этим местам сама была напоминанием о том, что здесь происходило совсем недавно. По обочинам встречались старые блиндажи, которые местные постепенно разбирали на деревяшки. Стояли одинокие голые столбы: плотность огня когда-то была такой, что линии электропередач просто выжгло.
От когда-то раскидистых деревьев остались лишь голые длинные колы, чёрного как уголь цвета.
Тянувшиеся вдоль дороги лесопосадки казались обычными полосами деревьев, но в этих краях они имеют другое значение. Здесь, на «открытке» — как говорят бойцы, — на широком, беззащитном поле они были единственным спасением от "птичек", от всего, что прилетает сверху и не даёт поднять голову.
Мы приехали в Степное. Это село имеет особенное значение для наших земляков — здесь началось освобождение Южно-Донецких территорий в 2022 году.
— Топтали бандеровцы нашу землю, — говорит мне Василич и указывает на пострадавшие частные дома, оставшиеся без крыш, окон и дверей.
Над землёй висело тяжёлое небо, как будто не до конца рассеявшее всю пережитую боль. Но воздух — чистый, свободный, лёгкий — в нём чувствовалось нечто едва уловимое: намёк на то, что у этих мест есть будущее и жизнь здесь возвращается.
К той самой братской могиле павших солдат Великой Отечественной войны я пришла сначала — от него начался мой поиск памятников сахалинцам. Так мемориал выглядит сегодня:
Братская могила в Степном.
Кроме именного мемориала, посвященного павшим красноармейцам, на месте установлен поклонный крест.
Гранитная плита в память о лётчике Алексее Ивановиче Манько — уроженце села Степное, погибшем при выполнении интернационального долга в Афганистане.
Алексею Манько же посвящена улица в Степном. Дом напротив братской могилы.
Близ братской могилы находится церковь. По пути к ней я проходила мимо многоквартирного двухэтажного дома. Вдруг я заслышала звук резьбы ручной пилой по дереву — метрах в 150 от меня над большим бревном трудились мужчина с женщиной. Мы застыли, безмолвно глядя друг на друга в течение пятнадцати секунд, и тогда я резко я отвернулась — поняла, что смутила их. Скрывшись за здание, я услышала, что они продолжили пилить.
Обстрелянный православный храм близ братской могилы в Степном.
Пристройка близ храма.
Сделав несколько фотографий, я стала возвращаться к машине. Вновь проходя мимо дома, я увидела, как мужчина с женщиной прижались друг к другу, держа брёвна у груди, и наблюдали за мной издалека. Я пошла дальше и, осмотрев обстрелянный дом с выбитыми окнами с другой стороны, предположила, что они живут в подвале. Вероятно, они готовились к зиме. У меня проскользнула мысль о том, чтобы подойти к ним и заговорить, но я сразу прогнала её — так неуместно и неприлично мне показалось вторжение в жизнь этих бедных людей.
В селе я встретила двух исхудавших собак. Одна из них, со странной раной на груди, даже попозировала мне.
В то время как братскую могилу найти было нетрудно, местоположение памятников, посвященных 2-му и 3-ему батальону, мне дали лишь примерное. Ввиду того, что памятники бойцы заказывали самостоятельно и их установка не была сопровождена громкой оглаской, узнать их местоположение гражданскому журналисту было очень трудно. Когда я пыталась найти хотя бы какую-то информацию, мне показалось, что об их расположении говорят с большим опасением — как я полагаю, из соображений, что ВСУ может надругаться над ними, если координаты утекут. Сначала мне называли совершенно разные, примерные районы, но ближе к отъезду мне предоставили две наиболее конкретные точки, которые уже можно было проверить.
Так, ближайшей следующей точкой был обелиск, установленный 3 МСБ. Затрудняло поиск то, что, по предоставленной мне информации, он находился в значительном удалении от дороги. Из-за высокой травы и проходящей лесопосадки его невозможно было увидеть простым глазом. Искать ногами обелиск я не стала — вся та сторона была устлана красными маленькими табличками-предупреждениями о разбросанных минах.
Несмотря на то, что это тыл, находиться слишком долго в этом месте я не могла, поэтому пришлось оставить это место и двинуться в сторону места, где предположительно находилась гранитная плита, посвящённая 2-му батальону. По пути я наткнулась на два крупных именных креста: один находился совсем рядом с дорогой, другой виднелся в высокой траве. Их могли поставить воины в память о своих товарищах, либо их близкие.
Надпись гласит: "Непобеждённым героям!"
Путь до следующего памятника занимал около 6-7 километров. Дорога (которую местные называют асфальтовой, о чём бы я никогда в жизни не посудила, глядя на её состояние) не предвещала ничего хорошего. В личном разговоре со мной бойцы назвали её "дорогой смерти" — за возможность хотя бы “проскочить” по ней наши ребята бились с 2022 по 2024 год.
Мой дядя — боец 39 огмсбр — никогда не был многословен в отношении пережитых ужасов. Но одну историю он мне рассказывал раз за разом. Прилёт ВСУшного FPV-дрона ударил наш танк, боекомплект сдетонировал, и экипаж танка погиб в полном составе: механик, наводчик и командир. Дядя с товарищами искали их останки для последующей идентификации. Не то мне было страшно, что в тот день я стояла у этого места, а то, что та картина до сих пор перед его глазами. И как бы я не пыталась разделить скорбь своего ближнего, приблизиться в полной мере к этому я не могу.
В 10 километрах в направлении всех сторон света не было ничего живого — по пути встречались старые размотанные танки, от которых остались только пушки, сгоревшие автомобили и их части.
Пикап силовиков ВСУ.
На подъезде к точке завиднелась надежда — боец, работавший в том районе. Но на мой вопрос о памятнике он лишь отрицательно покачал головой и пожал плечами. Я проехала ещё на несколько километров вперед, но ничего не нашла.
В то время, как я бродила по местности, другой мой источник доложил в смс, что памятник 2-му батальону расположен в совсем другом месте — по меньшей мере в 50 километрах езды. Проверить это я уже не смогла — сдавая задним ходом, чтобы развернуться, мы порезали колесо.
Пока мы крутились около машины, в двух километрах раздались два взрыва и послышалась автоматная очередь. Мой спутник и бровью не повёл. То ли по привычке, то ли от нежелания меня пугать. В полной тишине мы стали возвращаться той же дорогой, что и приехали. К селу, с которого начался поиск, мы подъезжали на уже совсем голом диске.
Спустя час мы дождались помощи из Донецка и полетели по южно-донецкому автобану обратно — там меня ждал областной центр, такой же измученный артиллерией и авиабомбами, но несломленный и процветающий. И хотя мне не удалось взглянуть на памятники нашим ребятам вживую сейчас, этот опыт поможет в следующей поездке — уже по приезде домой мне всё же удалось выйти на тех, кто сопроводит меня до мемориалов лично.
Когда я осмысляла увиденное, вернувшись домой, один вопрос оставался главным: зачем мы возвращаемся памятью в места боевых действий? Мне хотелось услышать тех, кто может объяснить глубинный смысл памятных знаков, появляющихся на местах недавних сражений. Ответ я нашла в разговоре с протоиереем Виктором Горбачом, настоятелем храма Святителя Иннокентия в Южно-Сахалинске. Отец Виктор, неоднократно посещавший Донецкую Народную Республику, рассказал мне, почему такие знаки важны для людей.
"Традиция устанавливать памятные знаки в местах важных событий имеет давнюю историю. До революции 1917 года русские люди ставили не просто памятные знаки, а поклонные кресты, чтобы каждый, проходя мимо, мог помолиться за тех, кто участвовал в сражении. Вспоминая о значимом событии, человек принимал участие в судьбе тех, кому был установлен крест, и своими молитвами мог поддержать их, будь то живые люди или те, кто уже завершил земную жизнь. Мы, православные христиане, верим, что душа не исчезает после смерти, но предстоит перед Богом и ожидает конца истории, когда каждый воскреснет.
Эта традиция сохранялась и после революционных потрясений. Во многих местах, в том числе во время Великой Отечественной войны, люди устанавливали знаки, чтобы обозначить событие или почтить память погибших.
Я считаю естественным желание воинов увековечить память о своих близких и о важных событиях их жизни. Да, сегодня существует опасность вандализма со стороны противника. Мы знаем, что боевики киевского режима уничтожают наши памятники, в том числе памятники Великой Отечественной войны, стирают память о нашей общей тысячелетней истории. Но именно поэтому и происходит специальная военная операция: мы вспоминаем свою историю, защищаем её и своё право на исторические земли Малороссии и Новороссии.
Установка памятных знаков говорит о том, что наши воины не собираются уходить с этих территорий, что там, в новых регионах, налаживается гражданская жизнь. Уже есть случаи, когда местные жители берут такие памятные знаки под свою опеку — значит, мирная жизнь постепенно возвращается туда в составе России.
Миссия наших воинов — освободить эти земли и дать возможность людям, которые там живут, говорить на русском языке, сохранять нашу историю, традиции и культуру. Частью этих традиций и являются такие памятные места”.
Подводя итог этой части пути, я благодарю всех, кто помог собрать нити памяти: тех, кто делился координатами, фотографиями, поддерживал до, после и вовремя поездки и консультировал по поведению на местности. Спасибо моему водителю — человеку, благодаря которому дорога в район поиска стала осмысленной. И отдельная благодарность моему дяде — бойцу 39 огмсбр, который организовал и спонсировал эту поездку.
Донбасс не заканчивается только мемориалами. В следующих частях — то, что ещё раскрывает Донецк: песни, которыми люди поддерживали друг друга в самые трудные часы, и символы, в которых сохранилась его стойкость и тёплая человеческая память.
