Здесь у нас туманы и коты
Всем здравствуйте!
Если посмотреть на карту Сахалинской области, можно увидеть очень забавные названия, которые в своё время дали местным рекам, заливам, островкам.
Сегодня очередная история проекта АСТВ «ЭТО САХАЛИН, ДЕТКА» - про залив Терпения. А к ней – отрывок из одноимённой повести Бориса Бондаренко.
Говорят, залив Терпения - это одно из самых туманных мест на планете. Ещё тут почти нет пресной воды и деревьев, зато есть уникальное лежбище морских котиков и сивучей.
Важно! Смотрите и читайте наш проект в эфире, на сайте и в социальных сетях АСТВ. Предлагайте свои идеи в комментариях. Так наш словарь топонимов, диалектов и местных «фишек» станет более «живым».
Очень важно! Авторы лучших идей станут ведущими нового проекта.
«ЗАЛИВ ТЕРПЕНИЯ» (отрывок из повести Бориса Бондаренко)
За Русланом и Вадиком прочно утвердилась общая кличка «лбы». Работать «лбы» не любили – начинали последними, кончали первыми. А море ненавидели самой лютой ненавистью и пользовались любой возможностью, чтобы не выходить на невода. Даже слабая зыбь немилосердно укачивала их, и раза два «лбы» добирались до раскладушек почти что на четвереньках. Обычно «лбы» по очереди ходили в Кандыбу за продуктами, пилили дрова, носили воду.
А еще у «лбов» была гитара. Играли они часто, особенно Руслан. Песни признавались только блатные, из которых щедро сыпались разные «малины», «тюряги», «шалманы», «мусора». Но была одна какая-то странная песня, в которой слова были нормальные, не блатные. Песня про залив Терпения, в котором кому-то жить совсем уже терпения не стало, и этот кто-то мечтал уехать на какие-то острова, где каждый день солнце, вино, знойные женщины и коралловые рифы. Эту песню Руслан пел особенно часто и каждый куплет заканчивал долгим мрачным повтором на похоронный мотив: «Долга-а-я ле-е-та...» Однажды Василий спросил:
– А что это за залив Терпения?
Руслан снисходительно посмотрел на него и лениво протянул:
– Ну и темная же ты личность, Макар... Живешь на Сахалине и не знаешь, где залив Терпения? А вот это самое место, где мы находимся, и есть залив Терпения.
Перехватив взгляд Василия, Руслан миролюбиво сказал:
– Не злись, я же шучу.
Прошли обещанные Демьянычем две недели, прошла и третья, а горбуши все не было. Демьяныча донимали вопросами – где же рыба? Тот только кряхтел, матерился, – видно было, что он и сам не понимает, куда делась горбуша. И в других бригадах улова не было. Ждали еще.
Дальний невод полностью оказался на попечении Василия, Демьяныч туда и не заглядывал.
И наконец рыба пришла. Было ее немного, но – лиха беда начало. Василий увидел это сразу, как вышли из бухты, – в море то тут, то там возникали быстрые полоски ряби. Он весело крикнул Демьянычу, сидевшему на втором кунгасе:
– Пошла, Демьяныч!
Но тот не расслышал его и только рукой махнул. Он, конечно, и сам видел следы косяков, но лицо его оставалось безучастным.
Пристали к ближнему неводу, из которого высовывались черные усатые морды нерп. Это было хорошим признаком – значит, и в неводе есть горбуша. Демьяныч на шлюпке поехал осматривать «котлы», и Василий с нетерпением ждал, что он скажет. Демьяныч разочарованно протянул:
– Та, разве же это рыба... Центнера три всего.
Это, конечно, была не рыба, но Василий весело сказал:
– Ничего, будет и больше. Поехали, кэп!
И на дальнем неводе улов был не бог весть какой – центнеров пять-шесть, как определил на глаз Василий. Они подождали часа три, сделали переборку и выпустили рыбу в садки. К вечеру настроение у Василия упало – косяки по-прежнему кружили вокруг невода, а в «котлы» почему-то не шли.
– Что она, такая шибко умная, что ли? – удивлялся Володя Карасев, техник-строитель из Южного, решивший подзаработать в отпуске. – Вокруг ходит, а внутрь не хочет. Может, нерпы ее пугают? – он кивнул на черные круглые морды, выстроившиеся вдоль центральной.
Василий посмотрел на него и ничего не ответил. Дело было, конечно, не в нерпах. Вероятно, просто усилилось течение, и подняло крыло, и рыба уходит низом. Он решил проверить это и стал отвязывать шлюпку.
Опасения его оправдались – крыло во многих местах почти стелилось под поверхностью воды, и Василий разразился злой руганью:
– Работнички, мать вашу... Кто это крыло ставил?
– Демьяныч, кто же, – огрызнулся Володя.
– Не может быть, – не поверил Василий.
– Ну точно. То есть ставили мы, а он проверял, потом на шлюпке всю центральную объехал... Да чего ты злишься? Кто виноват, что течение поднялось?
– Кто виноват... Демьяныч, вот кто! Надо было камней побольше навязать!
– А ведь верно, – Володя почесал затылок. – А чего же он, старый хрен, не сделал этого? Сам говорил нам, чтобы поменьше и пореже камни вязали.
– Нельзя, сорвать может, – сказал Демьяныч. – Крылья слабые, их уже списывать пора.
– А чего же ты брал такие? – разозлился Василий.
– Какие дали, – Демьяныч равнодушно сплюнул в воду.
Два дня они дежурили на неводах с утра до вечера. Косяки горбуши продолжали рябить воду, а в невод заходило – кот наплакал.
А когда течение ослабло и крылья опустились на дно, никаких косяков уже не было, и никто не знал, появятся ли они опять. Демьяныч на вопросы отмалчивался или неуверенно отвечал:
– Должна быть...
И опять оставалось только ждать.
А однажды под кучей старого изопревшего невода Василий обнаружил крепкое, почти новехонькое крыло и, в бешенстве сжимая кулаки, пошел к Демьянычу, возившемуся с мешками, показал рукой на крыло:
– Слушай, Демьяныч, а это что там?
Демьяныч посмотрел туда и промолчал, продолжал считать мешки, беззвучно шевеля губами. Василий дернул его за рукав.
– Нет, ты уж ответь! Почему это крыло не ставил? На него-то можно было камней навязать? Хоть на одном неводе была бы рыба... А может, у тебя и еще где одно крыло припрятано?
Демьяныч вздохнул, потянулся за папиросами.
– Да не шуми ты... Садись, покурим.
– Покурим? – протянул Василий. – И долго курить будем?
– Да сядь ты, Васыль, послухай меня.
И таким просящим голосом сказал это Демьяныч, что Василию вдруг стало жалко его. «Совсем сдал старик», – подумал он, оглядывая его усталое лицо и потухшие глаза. Он сел, закурили вместе, и Демьяныч медленно заговорил:
– Слухай сюда, Васыль... Ну сколько мы взяли бы на одном неводе? Сам же видишь, рыбы мало шло, заработали бы самое большое по сотне на душу, – так нам же хуже. Ничего не сдадим – так хоть за пролов получим, сотни по две на брата выйдет. Враг я себе, что ли? Или мне заработать неохота? Пойдет настоящая рыба – за полдня крыло сменим и камни навяжем...
– А чего же ты сразу его не ставил?
– Да сам не видишь, какая погода? Того и гляди шторм вдарит. Невода снять быстро, десяток концов обрезал – и готово, а крылья? Если побьет, нам за него, – кивнул он на новое крыло, – пять лет рассчитываться придется. А эти сорвет – не жалко, все равно спишут.
– Если, если, – сердито сказал Василий. – Раньше ты не боялся...
– Раньше не боялся, а теперь боюсь, – спокойно сказал Демьяныч. – Да и ты пойми меня. Я последний год работаю, на пенсию выхожу. А народ у нас, сам видишь какой, надежды на него мало.
– Это-то верно, – неохотно согласился Василий, думая о том, что Демьяныч не так уж и не прав. И все-таки жалко было, что упустили рыбу. Он спросил:
– Скажи честно, Демьяныч, будет еще рыба?
– Да кто ж ее знает... – уклонился от ответа старик.
– Ты не темни, говори прямо, я никому не скажу.
Демьяныч помолчал и уверенно сказал:
– Если через неделю не пойдет, – совсем уже не будет. Только не проговорись – разбегутся, некому невода снимать будет.
– Ясно, – помрачнел Василий.
Через неделю рыба так и не пошла.
+7-962-125-15-15