Килькино детство. Шесть...

 Отступление. Вторая половина пятницы нагромоздила столько всего, что необходимо выдохнуть обиды, злость, усталость моральную и снова глубоко вдохнуть свежего воздуха. А пока что довыдыхаю остатки дня данным блогом...

Зима.

Мой первый день рождения на новом месте. Подарки на шестилетие не помню. Но они всегда были. При любых условиях и в любых ситуациях. Была ёлка поселковая, хороводы, стишки, настоящий Дед мороз и краснощёкая Снегурочка. И снова подарки. Конфеты, печенье. Только мандаринов не было...Мы же северные дети. Дети Крайнего Севера.

Тут нужно немного пояснить. Кто был. тот знает, что все продукты, товары ширпотреба и прочее привозилось с навигацией баржами. Овощей в конце 70-х не привозили. Довольствовались лишь сухой картошкой, резанной соломкой, такими же морковкой и луком. В обилии были консервы и супы в пачках. Оленина, рыба в любом количестве. Меха. шкуры оленей для быта. А хотелось простой сосиски и картошки пюре. Настоящего молока и чёрного хлеба. И свежих огурцов.

Ближе к весне меня определили во вновь построенный детсад "Сказка". ДА! Это было сказочно. Новые лица, новые игрушки, столики-игрушки, вкуснота на завтрак, обед...Новые знания. Лепки, рисовалки.  Жизнь в корне изменилась. 

Так пролетело время до мая. Мы с матерью полетели в Тульскую область за моим братом.

Мой брат младше меня на  4 года. Уезжая на Север, родители оставили его на попечение бабуле. Хотели определиться с постоянством работы, обосноваться, а уж потом привезти ребенка в обустроенную жизнь.

-Мам, а почему Стасик называет тебя "тётя? Я не слышу ответа, вижу только заплаканные глаза матери и она, прижимая его к себе, говорила и говорила: "Стасенька, это же я, твоя мама. Я прилетела за тобой на самолёте, мы скоро полетим к папе"....

Я еще не понимаю в свои шесть лет, что за то время, пока годовалый мальчишка рос у бабушки, он видел маму и папу только на фотографиях. Знал, что они прилетят за ним на самолёте. Он знал...

Мы вернулись втроём в нашу однушку. Ту самую первую, обустроенную. Такую домашнюю. Только не радостно почему-то.

-Пап, а почему Стасик называет тебя дядей?" Но я не вижу глаз отца. Я только вижу, как он курит одну за одной. А потом, я запомнила навсегда, он сказал: "Я никогда больше не оставлю своих детей так надолго". Когда я сама стала матерью, я поняла, что отец имел ввиду...

Уже вся моя стопочка книжек, ровнёхонько лежавшая в уголке, а с ними и игры, раскрашены, местами порваны, раскиданы...Младший брат.

Отец всё так же летал на буровые, мать работала по сменам на коммутаторе.  Я в саду, брат тоже. На улочке теплеет, день значительно прибавился. 

Лето...вот оно, ЛЕТО! Я помню. теперь уже помню.  Надев бессменные резиновые сапоги, накомарник, облившись "Дэтой" с головы до ног, мы ходили в тундру. Любоваться, дышать, ловить рыбу на удочку, смотреть, как в масенькой протоке нежится ондатра. Это было удивительно! А мох? какой же он мягонький и ласковый. Топаешь по нему, он проваливается так хлюмкая, словно ты ступаешь по ковру с длинным ворсом. А пахнет как!

Я до сих пор помню укусы комаров, мошку, проникающую всюду..Но это не затмит те запахи и тот перелив красок.

В августе, в самые последние денёчки перед сентябрём, мать бегом одевшая меня в нарядное платьице, повела в музыкальную школу на прослушивание. Ведь я хотела стать Аллой Пугачевой. 

Меня прослушали и приняли в школу, но с условием, что родители по-шустрому достанут где-нибудь пианино. А вот теперь самое интересное. А где его взять, когда все пианинЫ посёлка заняты учащимися музыкалки, а привезут ли инструменты в навигацию - никому неизвестно. 

Придя домой, мать на фанерке, оклеенной печатной бумагой, нарисовала клавиши и я играла....Приходила в школу, повторяла заданные гаммы уже на настоящем пианино. Дома репетировала на фанерке. Я любила музыкалку. Любила сольфеджио, любила быть первой среди тех, кто напишет диктант правильно. И понеслись "пятёрки", "пятёрки", "пятёрки"....Но, фанерка дала сбой. Мне поставили "4". Это была первая моя трагедия. Я бежала к матери в контору, рыдая во весь голос. "Мама, мне поставили "четверку"! Я теперь не стану Аллой Пугачевой!". Меня успокаивали всей конторой....Смешно теперь. А тогда "болячка" застряла в головушке. 

Осень. Навигация. Привезли заветное. "Тюмень". Полированное, коричневое. Такое красивое. Оно моё. Стоит дома. Стираю пыль сама. По нескольку раз туда-сюда раскладываю и складываю пюпитр. Я учусь на "пятёрки", потому что фанерки больше нет в моей жизни.  Пою в хоре в первом ряду сопрано. У меня первые партии. Я лидирующая...И тут вторая трагедия...

Нам дали очередную квартиру. Однушку, но больше и удобнее. Она выходила окнами на сараи, за которыми в полсотне метрах начиналась тундра, а в тресхстах - река.

Садик был закрыт на карантин, мы с братом остались дома. Я рисовала карандашами, он играл в машинки.

В то время я уже научилась следить за братом, пока родители работали. Кормить его.  Завлекать игрушками. Он был спокойным мальчуганом. 

Полдня пролетело. Мать с отцом на обеде дома. Что-то обсуждают по-семейному.

А мне что-то и света мало показалось в комнате. Ракурс не тот случался на альбомной странице. Во рту карандаш, лезу на стул, пытаюсь включить, стул шатается и я, пытаясь удержаться за воздух, втыкаюсь карандашом в стену...

Сначала больно, потом горячо и сладковатый вкус.Испугалась, сижу не дышу...Мать зовёт на кухню. И вот ту я нарисовываюсь эдаким вампиром, с текущей по краям рта кровью....А дальше больница, полоскалки, жидкие кашки. Глотать нельзя, говорить нельзя..Нет больше голоса и Аллы Пугачёвой нет. Связки...

Зажило, не быстро, но зажило...Голос сел...Я не в сопрано, нет первых партий. Трагедия. 

Забылось немножко. Всё тот же сад с мальчиком, в которого влюбилась. Колька. Всё те же завтраки. Все те же обучалки. Всё те же сольфеджио и специальности. Те же адажио вечерами, когда метёт, когда не видно не зги. Когда света нет по нескольку дней и горят свечи. Всё тот же мороз. Зато у нас есть собака! Динка. Красавица Динка. Наша первая на Севере собака. Похожая на лайку.

Дело близилось к Новому году. Мне будет СЕМЬ...