Великая Победа и моя семья. История моего Деда

Мой Дед Гриша (пишу Дед с большой буквы сознательно) никогда особо не распространялся на тему войны - ни про ужасы тех лет, ни про радость Победы. Когда мы, его внуки, просили рассказать что-нибудь про войнушку (для нас, детей, она казалась именно войнушкой), он замолкал, несколько секунд смотрел куда-то вдаль (теперь я понимаю, что перед его глазами представали картины того ужаса, через который пришлось ему пройти), и с дрожью в голосе быстро переводил разговор на другую тему.

Один-единственный раз Дед вскользь, прихлебывая (или поедая?) бурду, на удивленные взгляды внуков сухо сказал: «Фронтовая привычка». Бурдой все родственники называли, собственно, то, что он прихлебывал/поедал. Делал он ее так. В алюминиевую солдатскую кружку, местами погнутую, наливал чай, затем туда кидал сахар, карамельки, печенюшки, сухарики – в общем, все то, что имелось в наличии под рукой, и непременно сверху - кусочек сливочного масла. Эта бурда для него стала самой любимой пищей на все послевоенное время.

А так, все, что мы знали про его войну, и то от бабушки, - про ранение под Москвой в 1942-м. Тогда его контузило и осколком снаряда раздробило малую берцовую кость ноги. И прямо под пулями, в военной палатке, без наркоза (не считая стакана спирта, принятого вовнутрь) военврач раздробленную кость заменил на… собачью, обтянув ее кожей. Дед с этой костью прожил  57 лет…

Конечно, он хромал, нога ныла на непогоду, ходил всегда с палочкой, тяжело припадая на нее. Икры на ноге не было, поэтому он прятал все это под эластичный бинт. Но ни разу Дед не высказал и доли сожаления о том, что стал инвалидом, что ему не очень легко приходилось и в быту, и в социальной жизни.  

А несколько лет назад моего 88-летнего Деда не стало… Не стало из-за халатности хабаровских врачей (они посчитали, что пожилой человек уже свое отжил, поэтому не надо быть особо аккуратными, внимательными что ли)  – ему делали простейшую операцию по удалению грыжи и занесли инфекцию, которая и забрала его…