Даже не пытайтесь сравнивать ситуацию с коронавирусом в России и Китае
Похороны бати вышли скомканными. Он умер в реанимации корсаковской ЦРБ утром пятницы, 25 декабря. В тот день я дважды звонил в ритуальное МУП, надеясь на похороны в понедельник, суббота была рабочим днем за 31 декабря.
- Приходите завтра до обеда, - устало сказали на том конце, - в другое время не получится, у нас похороны одни за другими.
С моргом решали через знакомых. В этой стране даже на погост по блату. Батя для всех был своим парнем и душой компании, на похороны пришло под 40 человек. На поминки в столовку звали только родню, я попросил маму ограничиться 20-ю гостями. Воткнулись в одно свободное окно в тот день, пересеклись на полчаса с другими поминками. Догадайтесь с трех раз с какими. Специально приехали с кладбища попозже.
На входе в столовую вышла заминка из-за смены масок и дезинфекции всего подряд спиртовым раствором из цветочного пульверизатора. В поминальном зале два длинных стола, персонал накрыл чуть больше половины одного, очень плотно расставив приборы, я попросил проредить рассадку. Тётка из персонала начала орать: «Садитесь есть вместо того, чтобы посуду переставлять, у вас и так мало времени!» В моем случае желание бить людей ногами в лицо – стандартная реакция на обратный культурный шок по возвращении в Россию, особенно на малую родину. Стараюсь ограничиться матом.
За день до отца умер дядя Коля, сосед по лестничной площадке, тоже от «другой пневмонии», как сейчас пишут в справках о смерти. Ещё через два дня ночью тонкие стены панельной пятиэтажки разрывал крик взрослой женщины. Это была не мама и не дядиколина тётя Люда, в доме хоронили кого-то третьего.
Последний раз я говорил с отцом ещё до выезда из Пекина. Упрашивал лежать на животе и дышать в кислородную маску. Он задыхался и что-то неразборчиво кричал в мобильник. К этому времени у него уже были панические атаки и приступы агрессии, это обычная история при ковиде. Перед тем, как вы успокоитесь под седативными на инвазивной ИВЛ, вам будет страшно. Очень страшно. Можете надеть полиэтиленовый пакет на голову, чтобы понять как. В предыдущие дни отец материл лечащего врача, будучи уверенным, что лечение не помогает. На следующий день его перевели в реанимацию, и трубку он больше не брал.
Полтора года назад я три дня получал справку на замену прав в поликлинике корсаковской ЦРБ. За время стояния в очередях накатал письмо в аппарат губернатора. Пишу я быстро, а очереди были длинные, поэтому вышло зло и с матами.
Звонок заведующей поликлиникой догнал меня через месяц в Сеуле. Мне было тупо жалко денег в роуминге на выслушивание её кудахтания про зарплаты, нехватку специалистов и сезон отпусков:
- Вы поймите, мы мало что можем сделать, но мне спустили ваше письмо из минздрава, я обязана спросить: может быть у вас какие предложения будут?
Сейчас-то я знаю, что надо было предложить: отослать письмо обратно в областной минздрав с припиской от моего имени «сверните в трубочку и засуньте себе в жпу, стрелочники». Но в тот момент я посоветовал ввести что-нибудь типа электронной очереди, чтобы люди в коридорах не толпились, сопроводив рекомендацию эвфемистичным «у вас всё равно не получится».
У них получилось. Как обычно, через жопу. Аккуратная выписка из системы электронной регистрации: первое обращение в поликлинику 2 декабря, отослали домой, назначив повторный приём 7 декабря. Никакого направления на тест, КТ или хотя бы рентген.
Через 3 дня отца госпитализировали по скорой. Первое КТ уже в больнице показало поражение 2 степени (до 40%), второе всего через пять дней – КТ4 (от 80%). Это был классический, очень быстрый цитокиновый шторм, который в больнице смогли подавить иммунносупрессорами когда он уже был на ИВЛ. Выживаемость при инвазивной ИВЛ в России, если вдруг кто не в теме, не более 20%. Так что ажиотаж вокруг соответствующих аппаратов, мягко говоря, необоснован. Совершенно очевиден курс минздрава на сохранение резерва больничных коек. На хера морочиться возведением временных больниц, когда можно людей даже из групп риска тупо не госпитализировать. Они и с мамой по такой же схеме действовали:
- У меня муж в реанимации с ковидом, симптомы вот, может тест и КТ?
- Приходите через неделю.
Маму мы, конечно же, пропихнули на КТ по блату. У неё было то же самое, что у отца: двустороннее матовое стекло, КТ2. Но всё пошло совсем по другому сценарию в том числе из-за ранней госпитализации.
Отцу было 67, он работал инструктором по физподготовке в городском спорткомплексе, каждый день проплывал по 200-300 метров в бассейне. Цитокиновый шторм – самое опасное осложнение при ковиде, губит в том числе молодых и здоровых, смертность в России больше половины. Спрогнозировать его вне стационара нереально. Да и в стационаре получается не более, чем в 70% случаев.
Зы
Я освещал эпидемию с самых первых дней вспышки в Ухане. То, что происходит в России не идёт ни в какое сравнение.
+7-962-125-15-15