Чаша

Ранним солнечным утром ваш покорный слуга – Хранитель вышел в море. Мой друг Валентин уже не в первый раз участвовал в подобных экспедициях, и настроение у обоих было приподнятое. Спокойную воду пролива рассекала плавниками стая сельдевых акул, провожавшая нас почти до самой конечной точки – горы Ежик, за которой открывалась широкая долина реки Белкина. Когда мы добрались до избушки, то увидели картину не слишком радостную: дверь была сорвана с петель, окна выбиты, а с подпола исчезла крышка. И самое главное, исчез термос с продуктами. Большой армейский термос утащил в неизвестном направлении медведь. Первое разочарование сменилось смехом. Мы красочно представили, как Потапыч, сопя и фыркая пытается вскрыть чудо военной техники. И хоть легче от этого не стало, настроение себе подняли. Сладкого у нас почти не было, а в тайге это стратегический продукт. Сахара и печенья в обрез, дней на пять, зато гречки и муки должно хватить на весь срок. Отремонтировав (как смогли) зимовье, мы обсудили план действий и наутро ушли в долину. Дни топали за днями, и мы постепенно превращались в леших. Летели по красному лаку две ласточки. Одна черная, другая – белая. И эта находка называлась «гэта» - деревянная обувь красивой девушки. Черная ласточка несла свежесть океанской волны и небесную синеву, а белая несла смерть. Стук деревянных каблучков растворился в молчании лет. Затем из земли появилась вторая находка – японская каска. В отличие от гэта время не пощадило ее. Уже ночью у горящего костра Хранитель невольно прослезился. Ему не было стыдно. Чувства переполняли его. Жалость к прекрасной девушке, потерявшей свои гэта на лесной тропинке, сострадание к убитому солдату, чья каска рассыпалась в бессмысленную труху... Когда же на земле перестанут убивать? Придет ли время, когда границы исчезнут, и люди просто обнимут друг друга? Вселенская россыпь звезд печально улыбалось в ответ. Утром они ушли в соседний распадок за шесть километров, а потом еще за шесть вдоль заросшего ручья, и случилось чудо! У развилки двух ручьев стоял, подперев свои чугунные бока, японский воин в старинных доспехах. О ёрой! Это была печь. Старая японская печь фирмы «Фукуроку» - чудо японского чугунного литья. Хранитель, тяжело вздохнув, опустился перед ней на землю. В глазах мельтишили черные зайчики, усталость давила на плечи. Он понял, что без этой находки он сегодня не уйдет. Умрет но не уйдет. Мысленно оценив расстояние Хранитель улыбнулся. Судьба опять смеется над ним, испытывая прочность его души. «Но ведь знает, что не уйду!» - подумал он и растянулся на земле. Подошел Валентин. «Помочь?» - спросил он. Хранитель в ответ только взглянул. Долгие годы общения научили друзей обходиться без лишних слов. Валентин поднял половинку печи и упаковал в рюкзак. Остальное взял Хранитель. Сказать, что дорога была трудной, значит, не сказать ничего. Эти километры стали настоящим испытанием. Когда в очередной раз Хранитель опустился на землю для короткого отдыха, подняться уже не смог. Подвели ноги, дрожащие испуганными собачонками. «Все! Теперь только ползком до той березы, а там, если повезет, опять встану», - сказал он себе и пополз. Когда мы покинули долину, все пошло своим чередом. Находки радовали нас ежедневно. Вот и последний день. Уставшие, небритые лешие, мы дредем по долине, зная, что уже завтра стая акул проводит нас домой. Усталость накапливалась каждый день, но в последние дни она казалась особенно тягостной. Даже несколько рюмок водки на сон грядущий нас уже не спасают. Надо уходить. Нам грустно. Долина не отпускает. Вытащив нож, брожу среди кустов шиповника. Голова уже плохо соображает. И вот, ощутив покалывание в кусках опускаюсь на колени. Здесь! Вырезав в земле квадрат, он приподнял дерн. Надо же! Срез прошел в нескольких сантиметрах от края резинового коврика, который когда-то лежал перед домом. А под ним голубым кружком выступают края маленькой чашечки «сакэдзуки». Ради таких моментов Хранитель и жил. Какая удача! Сакэдзуки1936 года. Олимпийские кольца на фарфоре. Неужели японский олимпиец здесь жил? Хранитель возвращался в избушку в прекрасном настроении, и шагающий рядом Валентин разделял его в полной мере. Их дом стоял справа от реки. Японская фамилия не давала никаких преимуществ, многим корейцам давали японские имена, но в долине Ёкуная их семью уважали. Олимпийская золотая медаль вселяла в сердца надежду, что когда-нибудь они увидят свою родину. Китэй стал олимпийским чемпионом в 1936 году в Германии. Сам Гитлер произнес речь в честь открытия Игр. Китэй Сон был очень горд оказанной честью и своей победой. Но не уставал заявлять журналистам, что он кореец, а не японец. Даже имя свое писал корейскими иероглифами, защищая честь семьи. Семья…. Престарелые родители. Брат, призванный в армию рыть окопы вдоль 50-1 параллели на границе с Россией. Сестра, еще совсем ребенок. Она так любит играть его голубой олимпийской чашечкой для сакэ, из которой он иногда пил за свое олимпийское золото. Сон нарочито сердился, когда сестренка брала чашечку, но на самом деле был рад, что девочке она по душе. Война началась неожиданно, советский десант высадился в ключевых пунктах Карафуто. Порты были блокированы, обстрел велся с моря и наносил ощутимый ущерб японско обороне. Хотя поселок частично скрывал скалистый берег, но от обстрела многие дома загорелись. В безветренном воздухе удушливый дым медленно заполнял долину. Все понимали, что поселок не продержится долго, пусть его и защищали курсанты диверсионной школы. Недоученные диверсанты тоже все прекрасно поняли и ушли тайным тоннелем, подорвав его за собой. В этом тоннеле навсегда остался брат Китэя, а его сестренка завороженно смотрела на пожары, сидя на пороге их дома. Самого Китэя с родителями в поселке не было, они уехали в Тоехару и девочка осталась на попечении брата. Она не знала еще о его гибели, но предчувствие чего-то очень плохого тревожило его маленькое сердечко. Чтобы хоть как-то успокоиться, девочка взяла в руки голубую чашку и стала думать о старшем брате, который непременно должен ее спасти. Отступая от границ, отряд капитана Накаямы, проходил через охваченную пламенем долину Ёкуная. Разглядев в дыму сидящую на пороге одинокую девочку, Накаяма приказал солдатам забрать ее с собой. Испугавшись, вынырнувших из клубов дыма солдат, которые, конечно же пришли за ее драгоценностью, девочка быстро сунула сакэдзуки под резиновый коврик. И пока ее, завернутую в солдатскую шинель, уносили прочь, она все смотрела сквозь навернувшиеся от дыма слезы на дом, которого уже никогда не увидит. -Ну ты даешь! – искренне восхитился Валентин, внимательно рассматривая сакэдзуки, которую Хранитель осторожно, но крепко держал в руках. – На пустом месте уже легенду наваял. Олимпийский чемпион вдруг живет в захолустном Карафуто! Так не бывает. Тебе, небось, во сне привиделось. - Может и во сне, - пробормотал Хранитель, - Говорят, вся наша жизнь – сон. Тщательно переложив сухой травой находки и загрузив в лодку, мы прощаемся с долиной. «Надо сделать подарок старому лису», - мелькнула запоздалая мысль. Пришлось вернуться в избушку за черствым батоном черного хлеба. Ведь с лисом мы старые друзья. Он воровал у нас тарелки с остатками еды и утащив под старые ели, стоящие неподалеку от ручья, тщательно их вылизывал. Каждый вечер мы с Валентином собирали тарелки, мыли, а на следующий день все повторялось сызнова. Зато теперь я приготовил для лиса королевское угощение, обильно полив батон растительным маслом. Выходили мы в море с некоторой опаской. Довольно сильно штормило, но подгадав волну, нам удалось отойти от берега. Однако, после часа безуспешной борьбы со штормом, не дойдя даже до первого мыса, мы решили возвращаться назад. С каждой волной в лодку швыряло пару ведер соленой воды, десятисильный мотор не справлялся с прибрежным течением и в довершении всего этого безобразия полил дождь. Валентин без устали вычерпывал воду, но чувство опасности с каждым опрокинутым ведром становилось только острее. Развернув лодку, мы буквально через 20 минут влетели в прибой. Увы, подгадать волну не удалось. Мощным ударом лодку согнуло почти пополам, уключина треснула и нырнула в кипящую воду. - Держись! – только и успел крикнуть Хранитель. Мгновенно спрыгнув в бушующий прибой, они с Валентином подхватили лодку и вынесли на берег. Слава богу, серьезных потерь не было, а починить уключину не составит труда. - Здесь мы застрянем надолго, - взглянув на море, пробормотал Валентин. «Хлеб!» - пронеслось в голове у Хранителя, и он, как можно быстрее обогнув скалу, побежал к елям. Давненько они с Валентином так не смеялись. Полянка, на которой они оставили политый маслом батон, была вылизана до зеркального блеска – угощение явнопришлось по вкусу Старому лису. Покинуть долину удалось только через три дня, когда утих шторм. Друзья питались гречкой и растительным маслом, черемшой и морской капустой. Наконец море успокоилось. Находки были доставлены в целости и сохранности, вымыты и отреставрированы. Очередная выставка уже принимала посетителей, а Хранитель готовился к новому путешествию. И приключению. P.S. На XI Олимпийских играх 1936 года в Берлине участвовали и японские спортсмены. 18 человек из страны Восходящего солнца стали призерами этой олимпиады. 6 золотых, 4 серебряных и 8 бронзовых медалей завоевали японские олимпийцы. Золото в марафоне получил легкоатлет Китэй Сон. Как позже выяснилось, под этим именем выступал корейский спортсмен Сон Ки Чанг. Корея к тому времени уже была оккупирована Японией и выступать под собственным именем спортсмен не мог. Но в 1988 году на Олимпийских играх в Сеуле 76-летний марафонец с гордостью нес олимпийский факел в честь своей страны. Рассказ был опубликован в №2 журнала "Слово".