Люди в белых халатах.Часть четвертая.

Очень советую землякам прочитать воспоминания врача Н.А.Шабаловой. Сегодня через более полувековую историю многое видится по иному... НО вкус, запах, цвет эпохи передан исключительно верно. И дает представление не только о сахалинской медицине..Много, очень много имен людей незаслуженно забытых сегодня всплывают на этих страницах.И автор относится к ним с любовью... Это большая ценность для НАШЕЙ истории..
 

Из книги Н.А.Шабаловой «Записки врача», «Лукоморье», Южно-Сахалинск,2002

В 1944-1950 годах директором Хабаровского медицинского института был профессор Александр Михайлович Дыхно. Истинно русский богатырь, высокий, широкогрудый, быстрый, шумный, громогласный. Он, казалось, все мог как ученый, как хирург, как руководитель института.
После А. М. Дыхно директором мединститута назначили профессора, заведующего кафедрой хирургии Серафима Карповича Нечепаева. У него было много научных работ, под его руководством выросли десятки ученых. Он спокойно решал вопросы подбора и подготовки преподавательских и научных кадров. Активно влиял на общественные организации института. Вносил на рассмотрение партийных и советских органов края вопросы материальной базы института, всех кафедр, общежитий, оборудования. Учили тогда студентов профессора Г. Н. Сарахтин, Г. И. Ратнер, А. П. Темпер, Л. Я. Немлихер, Е. Е. Гранат, С. Б. Голубчин, А. М. Голубинский, Б. А. Шварц, Н. Я. Похисов и другие.
Клиника, возглавляемая Серафимом Карповичем, славилась квалифицированными специалистами, успехами в лечебно-диагностической работе, подготовкой научных, преподавательских кадров, специализацией, усовершенствованием врачей-хирургов.
Еще до поступления в институт я «разжигала» в себе мечту стать хирургом. Когда первый раз присутствовала на операции и увидела кровь, у меня закружилась голова, потемнело в глазах. Обморочное состояние. Мои подруги говорили: «Раз при виде крови — обморочное состояние, значит, не быть тебе хирургом». Это был третий курс обучения. После третьего курса практику проходила в областной больнице г. Николаевска-на-Амуре. Хирургическим отделением заведовал Николай Николаевич Ремизов, который еще больше укрепил во мне желание быть хирургом.
Врачебную практику проходила в Александровской городской больнице. Пройдя практику, работала в хирургическом отделении под руководством Капитолины Алексеевны Феоктистовой. Много ассистировала ей и Анастасии Митрофановне Черепановой. Самостоятельно оперировала аппендициты.

фото из группы "Александровск-Сахалинский" в ОК

Капитолина Алексеевна предложила мне после окончания института приехать работать в их отделение, обещала помочь стать хорошим хирургом. В то время она была главным врачом больницы, но много работала в хирургическом отделении, сама оперировала больных, учила оперировать молодых хирургов.
При распределении, учитывая мое желание, меня направили на Сахалин. В г. Южно-Сахалинске на приеме у заведующего облздравотделом Бориса Алексеевича Антонова получила приказ о выезде на работу в родной Александровск. Заведующий горздравотделом В. М. Михайлов издал приказ о направлении меня хирургом в хирургическое отделение городской больницы. Мечта, желание сбылись. Радость беспредельная. Буду хирургом, тем более у такого учителя, как Капитолина Алексеевна Феоктистова.
Капитолина Алексеевна прочла приказ горздравотдела (на работу мне надо было выйти через 20 дней) и сказала:
— Чего будешь шлындать? Иди в горздравотдел, попроси изменить приказ. И выходи. Некому работать.

Дуэ
Это был конец июля 1950 года.
В горздравотделе заведующий В. М. Михайлов, участник Великой Отечественной войны, хирург, в войну работал в госпиталях, сказал:
— Работать хотите? Очень хорошо. Поедете работать в больницу Дуэ - будете лечить шахтеров, там нет врача, а должно быть пять. Поедете на полтора месяца, прибудут врачи — через месяца два пришлем замену и направим в городское хирургическое отделение.
Категорически отказывалась работать в Дуэ, объясняя, что выросла в Дуэ и закончила девятилетку, там знают меня как девчонку. Как воспримет меня население?
Капитолина Алексеевна говорила с В. М. Михайловым, просила оставить меня в городе. Безрезультатно. Тогда же я узнала, что решен вопрос о переводе Капитолины Алексеевны в г. Южно-Сахалинск. Была очень расстроена. Не описать душевного состояния. Дома -слезы. Решила, что не поеду в Дуэ, считала, что будут немалые трудности в утверждении себя врачом в поселке, где выросла, училась. Не знала и юридических прав, а на работу надлежало выйти через 11 дней после окончания института (отпуск).
На следующий день заведующий горздравотделом В. М. Михайлов сказал мне:
— Не поедете в Дуэ, напишу в мединститут, каких нам присылают выпускников-врачей. Отказываются работать на участке, где трудятся шахтеры. Не поедете в Дуэ на полтора месяца, направлю в Хоэ, где живут народности Севера, будете обслуживать их и лесников в течение трех лет.
Пришла домой к маме со слезами. Поговорили, подумали. Мама посоветовала:
— Раз врача нет, то надо выполнять приказ.
Учитывая совет мамы и то, что Капитолина Алексеевна уезжает в г. Южно-Сахалинск, на следующий день пришла в горздравотдел, взяла приказ. В нем говорилось, что я назначена главным врачом больницы Дуэ, врачом стационара и амбулаторного приема. Оклад главного врача — 1200 рублей, врача — 830 рублей.
Из горздравотдела в Дуэ, несмотря на то, что врач там арестован, никто со мной не пошел, чтобы ввести в курс дела. Не посоветовали, с чего и как приступать к работе.
Со слезами, горечью и болью в сердце, взяв чемоданчик из-под патефона, смену белья, зубную щетку и порошок, фонендоскоп и приказ горздравотдела, пошла по знакомой, много раз хоженой каторжанской тропе.
Пришла в больницу. Она располагалась в двухэтажном японском здании, в котором во время японской концессии размещалась их контора. Представилась дежурной медицинской сестре, поговорила о больных, позвонила в поселковый Совет, проинформировала секретаря поселкового Совета (председателя не было), пообещав, что завтра зайду, отдам приказ.
Сделала обход больных, некоторые просились на выписку. Отложила на завтра, надо посмотреть истории болезни, родильниц, детей.
Минут через пятнадцать после ознакомления с больницей поступил вызов на дом. Дом № 40 по ул. Центральной, квартира 5.
— Что случилось?
— Умирает мужчина, боли в сердце.
Медсестра дала шприц, камфору, кофеин, адреналин, морфий в ампулах, нашатырный спирт, нитроглицерин, аппарат Риварочи, кислородную подушку. Со всем этим чуть ли не бежала, зная, где находится дом № 40.
Вот он - двухэтажный дом, по первому этажу налево. В комнате скопилось много народа. Повелительно-громко попросила всех выйти, родственников — открыть окно настежь.
Комната была перегорожена матерчатыми шторами. Больной — на кровати, бледный, глаза закрыты, но дышит. Пульс слабого наполнения, аритмичен, тоны сердца глухие. Нашатырный спирт поднесла под нос, виски потерла, ввела камфору, стала проводить искусственное дыхание, дала кислород. Больной открыл глаза, пришел в сознание.
Боли в сердце и слабость в ногах появились у него во время физического напряжения — носил нагруженные мешки. Больному 60 лет. Поставила диагноз «инфаркт миокарда». Родственникам сказала:
— Возьмите лошадь, больного надо госпитализировать в больницу. На телегу перенесите на руках.
Вскоре, как уже начала работать, ночью вызов к ребенку, Вове С. (2 года 8 месяцев). Высокая температура, зев гиперемирован, серо-белые налеты на миндалинах в виде бляшек с переходом справа на слизистую оболочку нёбной дужки, на нёбо. Лимфоузлы увеличены, незначительный отек подкожной клетчатки на шее, вокруг лимфоузлов. Ангина это или дифтерия зева? Подняла грамотного фельдшера Любовь Николаевну Дудукалову, держала совет, вернее, консультировалась. Были случаи дифтерии в поселке в этом году? Нет. Взяли противодифтерийную сыворотку, пошли к малышу, малыша осмотрели вместе, диагноз дифтерии не сняли. Ввели противодифтерийную сыворотку, оставили лекарства, не госпитализировали, так как в стационаре были дети. Маме ребенка сказала о дифтерии, о карантине — чужих детей в дом не пускать. Дали ей освобождение от работы, предупредив - никаких контактов с соседями, взрослых в дом тоже не впускать.
Утром, до обхода больных в стационаре, сходила к ребенку домой, осмотрела, послушала. Отек не распространяется, при плаче осиплость голоса выражена. Налеты держатся. Любовь Николаевна взяла анализ на посев, больного оставили дома. Но когда появились повторные случаи, поселковый Совет выделил помещение под стационар для госпитализации больных. За период вспышки было зарегистрировано 11 случаев дифтерии среди детей до 10 лет. Один ребенок умер в асфиксической стадии. Для консультации приезжали инфекционист городской больницы Нина Ивановна Батова и эпидемиолог городской санэпидстанции.
Больных детей, госпитализировав, лечили, проводили карантинные, профилактические мероприятия. Хорошо, что было достаточно противодифтерийной сыворотки. Дети поправились, но сколько они вызвали тревоги, переживаний, волнений, телефонных звонков в СЭС, инфекционное отделение Александровской больницы, горздравотдел. Было и недовольство медицинских работников в связи с перестановкой их на дополнительные работы, увеличением нагрузки при организации и проведении прививок — активной иммунизации детей. В основном медицинские работники отнеслись ответственно к этому разделу работы. Вспышку дифтерии остановили. Много детей было непривитых.
Так началась работа в моем родном поселке, в прошлом каторжном, так называемом Дуйском посту. Понимала, что работать надо так, как учили в институте профессора: не навреди больному. Практики нет, знания теоретические, и их недостаточно, а работы много, очень много. В стационаре, на амбулаторном приеме, кроме того, вызовы на дом. В неясных, трудных случаях диагностики по телефону консультировалась с врачами городской больницы.
Многому училась у опытного фельдшера Любови Николаевны Дудукаловой, которая была со мной на приеме, помогала в выписке рецептов, давала информацию о многих больных, получавших лечение амбулаторно. Умница! Знающий, грамотный фельдшер, читала медицинскую литературу не меньше, чем я. Нередко незаметно давала правильные, грамотные советы.
По телефону за консультациями обращалась к врачам больницы: Нине Семеновне Симоновой — зав. детским отделением, Валентине Леонтьевне Агаповой — зав. родильно-гинекологическим отделением, Марии Петровне Данченко — зав. хирургическим отделением, Нине Ивановне Батовой - зав. инфекционным отделением и другим. Они помогали советами в любое время суток.
В больнице работали опытные медицинские сестры, с некоторыми училась в школе включительно по девятый класс. Это вызывало
некоторую сложность во взаимоотношениях. Требовалось установить правильные трудовые отношения.
Однажды вошла в ординаторскую. Медсестры, зав. хозяйственной частью, повар сидят кто на стуле, кто на диване, кто на корточках, некоторые курят, ведут разговоры — одним словом, не у больных. Сказали, что они после обеда больных отдыхают.
Спокойно, корректно повела беседу, поясняя: — Вы на работе, должны быть возле больных, проводить назначенное лечение, обеспечивать должный уход за больными, особенно детьми, роженицами, родильницами. Условимся: в ординаторскую входить только по делу, на утренние планерки, визирование требований в аптеку, на продукты, меню, при ухудшении состояния здоровья больных, при поступлении больных при неотложных состояниях, для решения вопросов, касающихся работы, больного, питания больных, проведения медицинских процедур, визирования больничных листков. В больнице не курить. Вопросы есть? Нет. Идите, выполняйте свои обязанности.
Время показало, что поступила правильно. Каждый знал свое рабочее место и выполнял работу согласно функциональным обязанностям. Персонал был дисциплинированный, ответственно выполнял работу: меньше слов — больше дел. Все делали для больного, трудились, не считаясь с личным временем, надо - задерживались, подменяли друг друга.
Вместо полутора месяцев, как обещал зав. горздравотделом, в Дуэ проработала почти пять лет, организуя и оказывая медицинскую помощь детскому населению, учащимся, шахтерам, строителям. С фельдшером (лечебником) обеспечивала санитарный надзор за детскими учреждениями: 2 яслями, 2 детскими садами, 2 школами в Дуэ и Макарьевке, за учреждениями общественного питания, торговли.

Бугаева Н.С. больница п.Октябрьский. Условия работы 50-х.

Проводили медицинские осмотры в детских дошкольных учреждениях, школах, профилактические прививки (вакцинацию, ревакцинацию). Решала вопросы лекарственного снабжения, питания больных, хозяйственные, финансовые, кадровые.
В первое время не знала, как решать те или иные вопросы, допускала ошибки, особенно связанные с финансами. Конечно, после делала выводы и не допускала новых ошибок.
В поселковом Совете обязали составить смету расходов по больнице, иначе говоря, бюджет на 1951 год. В этом я совершенно не разбиралась: что к чему, какая статья что обозначает. Помогли. Научили. Спасибо добрым людям. Учили, помогали разбираться в хозяйственных и юридических вопросах работающая тогда директором средней школы Юлия Ильинична Олейникова, работники поселкового Совета.
Нагрузка была огромная. Вызовы на дом в любое время суток, больше в ночные часы. При высокой температуре, болях в сердце, ранениях, кровотечениях, травмах на шахте, несчастных случаях в быту, отравлениях, других острых заболеваниях. Должности фельдшера по обслуживанию вызовов, скорой медицинской помощи не было — не предусмотрено по штату. Обслуживание вызовов в любое время суток возлагалось на врача. После обхода больных в стационаре, амбулаторного приема в амбулатории обслуживала на дому поступившие вызовы, затем — работа в больнице, где надо повторно осмотреть некоторых больных, находящихся на лечении, вновь поступивших больных, рожениц, заполнить истории болезни больных, рожениц, родильниц. Уделить внимание персоналу, решить хозяйственные проблемы, возникшие вопросы у сотрудников.
Особенно уставала от ночных вызовов. Только придешь, только успокоишься, начнешь засыпать — стук в дверь, новый вызов на дом, нередко опять в конец поселка, а он протяженностью более пяти километров. На вызове выслушаешь жалобы больного, осмотришь его, послушаешь легкие, сердце, пальпируешь живот, окажешь помощь, назначишь лечение, выпишешь рецепты, посоветуешь родственникам организовать его отправку в больницу или оставить дома, сдать анализы на следующий день и прийти на прием в амбулаторию.
Молодость, врачебный долг оказать помощь больному придавали силы. В октябре 1950 года решился квартирный вопрос: при амбулатории мне выделили трехкомнатную квартиру (где всегда жили врачи). Двадцать второго октября того же года с Федором, другом юности, зарегистрировала брак в Александровске, стали жить вместе, любя и помогая друг другу. На ночные вызовы к репатриантам ходила в его сопровождении.
После семилетней службы в армии он демобилизовался. Определили работать с репатриантами. В то время в поселке были поселены репатрианты, уроженцы южных республик страны. Они находились под надзором органов НКВД. Репатрианты на шахте выполняли работу под землей и на поверхности. Заболевшие обращались за медицинской помощью в поликлинику, а также вызывали на дом, по месту жительства. После определенной проверки, воспитания некоторые из них создавали семьи, им это разрешалось, остальных увозили и другие места.
Многие из репатриантов симулировали заболевания, чаще пояснично-крестцовый радикулит, миозит мышц спины, полиартриты — боли в суставах, острые гастриты, кровотечения при акте дефекации. Кто-то не может говорить — голос исчез, кто-то — ступить ногой: острая боль в коленном, бедренном, голеностопном или других суставах, кто-то не может согнуться, разогнуться, стоит, как жердь, кто-то вдруг потерял слух, зрение, требуя вывода его из шахты на поверхностные работы. Каких только жалоб некоторые не придумывали, требуя освобождения от работы, госпитализации. Во многих случаях симуляцию определяла с помощью фельдшера Любови Николаевны Дудукаловой.
Например, приходит пациент из репатриантов с жалобами на боли в поясничной области, трудно и больно согнуться, разогнуться, не может работать, требует больничный листок. Заболевания не нахожу, напряжения мышц спины нет, сухожильные рефлексы живые, нормальные, при наклоне вперед отмечает резкую боль в поясничной области, разгибание безболезненное, быстрое. В выдаче больничного листка отказываю, тогда пациент шумит, скандалит, требует, настаивает на выдаче больничного.
— Идите и трудитесь, молодой человек. Посторонитесь, дайте пройти, позвоню вашему коменданту.
Стоит, думает, уходит бодро.
То время прошло, но прожитое не забыто. Особенно ошибки в диагностике, сложные состояния больных, когда, несмотря на проводимый комплекс лечения, больные уходили из жизни. Родственники плакали: ушел близкий, родной им человек. Тяжело это переносить. Бывали и угрозы.
Один больной туберкулезом из репатриантов (после лечения в туберкулезном диспансере) был выписан. На амбулаторное лечение, инъекции, внутривенное введение лекарственных препаратов и витаминов являлся, как ему вздумается, а жил с репатриантами в общежитии. Предупредила о возможных исходах его заболевания. Но вел он себя по-прежнему. Переговорила с главным врачом городского тубдиспансера А. Н. Уховой, настаивая на том, что больной должен получать лечение стационарно, у них. Договорились о госпитализации, а больной на прием не является и в общежитии его нет. При появлении его на прием даю направление на стационарное лечение в тубдиспансер. В больничном же листке делаю отметку о нарушении режима. Больной требует убрать запись о нарушении. Не убрала. Стал угрожать:
— Все знаю о вас, когда идете ночью в больницу, на вызов, когда возвращаетесь с вызова, из больницы, когда приходите домой, ложитесь спать, — с горы видно все. Уберите запись о нарушении режима.
Действительно, дом стоял у горы, окно спальни «смотрело» на нее. Даже страшно стало. Подумала: «Наверное, он был полицаем на оккупированной территории, сколько же он жизней загубил». Но запись о нарушении режима все-таки не убрала, сказав ему о необходимости регулярного лечения в стационарных условиях, поскольку заболевание прогрессирует, может привести к плохому исходу.
— Вы молоды, при лечении поправитесь и долго еще будете жить. Женитесь, дети пойдут, будете их воспитывать. Вот направление, обратитесь в диспансер к главному врачу Александре Николаевне Уховой.
Помолчал, раздумывая, как поступить. Ответил:
— Давайте направление, буду лечиться. - И ушел. Возвратился через четыре с половиной месяца, лечился стационарно в городском диспансере Арковской туберкулезной больницы.

Посмотрела выписку — процесс закрылся полностью. Сидит довольный, улыбается, но руки держит в карманах. Попросил сидящего со мной на приеме фельдшера Любовь Николаевну Дудукалову оставить нас одних, ему надо поговорить со мной.
Сказала Любови Николаевне, мол, надо делать перевязки больным, а взглядом дала понять: будь настороже. Смотрю на больного, волнуюсь. Спрашиваю:
— Что хотели сказать? Слушаю.
Вижу, медленно вынимает руки из карманов (в этот момент вспомнила его угрозы, подумала: «Убьет»), а он достает два больших яблока, кладет на стол:
— Извините, был неправ и под градусом. Вы убедили лечиться, сейчас здоров. Спасибо, простите.
И ушел, оставив яблоки на столе. Конечно, яблок тогда не было, нам так хотелось их съесть, но проявили осторожность. Вдруг все это бравада, а яблоки отравлены. Оставил ведь их репатриант, прежде угрожавший. Анна Григорьевна, санитарка, порезала яблоки мелко¬мелко и выбросила в мусорное ведро. Договорились никому об этом не говорить.
Работа осложнялась еще и тем, что было много неясного в диагностике (рентгеновского кабинета нет, лабораторные обследования ограничены). На базе Александровской горбольницы, клинико-диагностической лаборатории, горСЭС (биохимической) подготовили лаборанта. Не всегда могли направить больного по состоянию здоровья на консультацию в город, поэтому подбирали больных, вызывали консультантов к себе. Много читала литературы по диагностике детских, инфекционных, неврологических, урологических болезней.
Средний медицинский персонал активно помогал мне в работе. Быстро внедрили лечебно-охранительный режим по Павлову. Тогда лому методу придавали большое значение. И больные, и персонал разговаривали тихо, ходили только в тапочках, никаких каблучков, никаких громких разговоров. В стационаре — тишина, иногда слышны только стоны больных и радио в столовой. Тогда мы работали уже В новом здании. Его построили под общежитие, но начальник шахты И.О. Подвысоцкий и профсоюзный шахтком передали его под больницу. Радость была беспредельная.
До меня в больнице работал врач В. В. Колосихин. Работал тоже один. Его арестовали за то, что необоснованно выдавал больничные листки (по просьбе своей жены-учительницы) молодым репатриантам. Суд над ним был в Дуэ. Прокурор из Александровска настоял на моем присутствии в суде. Он выразился так:
— Чтобы это уроком было.
Год от года набиралась ума-разума, познавала юридические законы, приказы по здравоохранению. Работала в Дуэ, а затем — в Мгачи, Александре веке, облздравотделе, где в течение 22 лет курировала вопросы лечебно-профилактической помощи населению, в том числе раздел временной и стойкой экспертизы трудоспособности. Контролеров было много: облздравотдел, главные врачи районов, ЦРБ, доверенные врачи, особенно профсоюзные комитеты.
На мой взгляд, профсоюзы уделяли внимание не столько улучшению оздоровления условий труда, соблюдению техники безопасности на предприятиях, сколько заболеваемости с временной утратой трудоспособности.
В последующие годы работа проводилась в тесном контакте с областной врачебно-трудовой экспертной комиссией, председателями областной ВТЭК Марией Михайловной Жибровой, Еленой Корнеевной Филипповой. Выезжали в районы, проверяли обоснованность выдачи больничных листков, качество проводимых оздоровительных мероприятий больным, находящимся на лечении, и диспансерной группе работающих контингентов. Результаты проверок обсуждали на врачебных конференциях, совещаниях в районах. Крупные нарушения в работе врачей рассматривали в облздравотделе на комиссии по ВТЭ с принятием решения комиссии или изданием приказа облздравотдела.
Мария Михайловна Жиброва работала терапевтом, заведующей терапевтическим отделением, главным врачом поликлиники № 2 г. Южно-Сахалинска, затем председателем областной врачебно-трудовой экспертной комиссии. Ее все врачи почитали, уважали. Спокойная, внимательная к больным и врачам, она глубоко анализировала причины болезни больных. Уделяла внимание профессиональной патологии среди шахтеров — пневмокониозам, среди лесников — вибрационной болезни. Но вернемся в Дуэ. В 1952 году я обратилась в облздравотдел с просьбой о выделении ставки фельдшера для обслуживания вызовов на дому. Рассматривали заявление более года, но все же ввели должность вызывного фельдшера в марте 1953 года, на которую назначили Любовь Николаевну Дудукалову. Грамотная, внимательная к больным, она хорошо справлялась с обязанностями.
За врачом остались вызовы в стационар при патологии родов, несчастных случаях на шахте, ранениях, отравлениях, криминальных абортах, сопровождающихся кровотечением. Криминальных абортов было много, женщины дома ждали выхода плода, при кровотечении их доставляли в больницу, нередко в септическом состоянии.
Однако ошибки, неправильные действия были. Так, поступила женщина 40 лет с маточным кровотечением. Вмешательство по прерыванию беременности отрицала, задержка месячных 7 недель. Не поверила я ей:
— Пока не скажете механизм прерывания беременности, операцию делать не буду.
Больная плакала, бледная, пульс у нее был слабого наполнения. При вагинальном обследовании я определила плотную увеличенную матку, шейку матки с кровоточащей язвой. Кровило из язвы и шеечного канала. Лимфоузлы паховых областей увеличены. Кровотечение остановила, вводя внутримышечно, внутривенно лекарственные препараты. И попросила у нее прощения за недоверие к ее анамнезу. Это было для меня уроком на всю жизнь: доверяй больному.
Нередко сложно было установить больному диагноз даже после обследования, осмотра врачами узкой специализации, но отказывать ему, не верить — нельзя! Не имеешь права. Это стало для меня правилом на всю жизнь, этому я учила других.
В тот период регистрировалось много несчастных случаев на шахте и в быту с тяжелыми травмами, смертельными исходами. В администрации шахты, шахткоме их называли «нулевками». За производственный травматизм спрос с начальников участков и главного инженера шахты был строгий. К сожалению, число производственных травм, в том числе и «нулевок» со смертельным исходом, не сокращалось. Вероятно, этому способствовали несоблюдение техники безопасности, неправильно проведенные выработки угля, крепление штреков, в том числе бывшими акционерами-японцами.
Летом 1953 года при обвале на угольном складе завалило почти всю бригаду работающей смены. Одиннадцати из них оказали медицинскую помощь по пути следования и в стационаре. В пути следования помощь оказывали горноспасатели ВГСЧ. Семь человек откопали мертвыми. Тяжело было видеть физически крепких мужчин, покрытых угольной пылью, бездыханными. Тяжело было видеть скорбь близких, их неутешное горе.
Откопанным и живым оказывали медпомощь, проводили санитарно-гигиеническую обработку. Вызвали специалиста-хирурга, судебно-медицинского эксперта из Александровской больницы.
Спасательными работами, пока не откопали всех, руководили на¬чальник шахты Петр Осипович Подвысоцкий и ВГСЧ. Потом и Подвысоцкому пришлось оказывать помощь — стенокардия, предынфарктное состояние. После погибших укладывали в гробы одного за другим и увозили на лошадке в клуб Макарьевки. Там прошла гражданская панихида. Прощались с шахтерами все жители поселка.
Прибыла правительственная комиссия из Москвы, были и из Южно-Сахалинска и Александровска. Главного инженера шахты Иванова за бесконтрольность в работе по охране труда и технике безопасности арестовали и судили.
В больнице акушеркой работала Валентина Атрохина. Она закончила Александровское медицинское училище. Принимала участие в медицинских осмотрах работников детских дошкольных учреждений, школ, общепита, торговли, медицинских работников. По установлении беременности на врачебном приеме беременных женщин под наблюдение передавали ей. Она периодически назначала обследование женщин в лаборатории, следила за развитием плода. В предродовой, в родильном зале при правильном положении плода роды вела она. Молодая, внешне привлекательная, она быстро вступала в контакт с женщинами, роженицами, родильницами, учила их правильному поведению при родах, кормлении новорожденных. При патологии родов, неправильном положении плода, при неотхождении последа, наложении швов при разрывах шейки матки приглашала врача. Патронировала беременных — она, роды вела — она, психотерапию в родах проводила — она, после выписки из родильного зала наблюдала женщину и новорожденного на дому — тоже она. Задорная, веселая, с искоркой в глазах, уложит беременную, осмотрит, прослушает, погладит живот роженицы, научит, как вести себя при потугах. Всегда и везде успевала, находилась там, где была нужна женщинам, роженицам, родильницам и новорожденным. Она часто сутками не выходила из родильного зала. В тот период за переработку — никакой доплаты. Никто даже этого вопроса не поднимал. Считали: так нужно, такова моя специальность, такова работа и зарплата.

 На фото Н.А. Шабалова в первом ряду в центре

Работая в Дуэ, я стала матерью. В последние дни послеродового декретного отпуска фельдшер Любовь Николаевна Дудукалова сообщила мне, что на приеме был учитель школы Андрей Иванович Семенов. У него — двухстороннее воспаление легких. От госпитализации отказался. Я попросила врача Марию Тимофеевну Трофимову, заменяющего меня на период декретного отпуска, отправить больного на лечение в терапевтическое отделение Александровской городской больницы.

Считала, что его должен лечить другой врач (школьная любовь с 9-го класса). Но он все-таки категорически отказался ехать в город и был госпитализирован Марией Тимофеевной в нашу больницу.
Через три дня Мария Тимофеевна передала мне всех стационарных больных, возвратилась в городскую больницу. Она была состоявшимся терапевтом, но работа на врачебном участке, акушерство, ин¬фекция ее пугали. Относилась ко всему этому с большой тревогой, часто плакала, особенно при патологии в родах, криминальных абортах, кровотечениях, серьезных травмах, ранениях.
При отъезде Мария Тимофеевна сказала:
— Слава Богу, отмучилась.
Андрея Ивановича не увезла в терапевтическое отделение городской больницы, он опять категорически отказался. А в стационаре отказывался от инъекций, беря таблетки, не принимал их. Короче, не лечился. Температура у него продолжала быть на высоких цифрах. Я пригласила зав. терапевтическим отделением Александровской больницы А. В. Решетникову на консультацию. Больной и на этот раз не дал согласия на перевод в городскую больницу. Внесли коррективы но лечению пиелонефрита.
Во время осмотра больного, сидя рядом с ним на кровати, видела его печальный взгляд, слушала заверения, что будет принимать лекарства. При пальпации живота на вопрос: «Больно?» — он в ответ отрицательно качал головой, норовил свою руку положить на мою.
Состояние его резко ухудшилось. Он терял силы, нарастала интоксикация. Ввели внутривенно растворы, 150,0 г крови I группы, витамины, назначили оксигенотерапию. Жаловался на сильные головные боли. Возникло подозрение на менингит. Позвонила инфекционисту Нине Ивановне Батовой, которая посоветовала сделать спинно-мозговую пункцию.
Андрей Иванович был первый больной, кому проводила спинно¬мозговую пункцию, прежде почитав, как ее делать. Менингит исключен. Дома, расстроенная, рассказывала маме, как протекает его болезнь. Она, зная, что врачи приезжали из городской больницы, спросила:
- А не подумали врачи на брюшной тиф? Я видела, выхаживали таких больных.
Сразу позвонила зав. инфекционным отделением Нине Ивановне Батовой, проинформировала: пятнадцатый день высокая температура, постоянная головная боль, боли в животе, язык обложен беловато-коричневатым налетом, сухой, кончик языка свободен от налета. В легких хрипы, тоны сердца приглушены, 56-57 ударов в одну минуту, в животе урчание, болезненный справа и вокруг пупка. РОЭ -умеренно повышенная, сыпи на теле никто не видел.
Инфекционист рекомендовала взять анализы кала, мочи на посев, серологический - на Видаля. Утром анализы отправили в лабораторию горСЭС, городскую больницу. Приехали из города врачи - инфекционист, терапевт.
Больного осмотрели, проанализировали, к имеющимся заболе¬ваниям присоединили брюшной тиф. Отрегулировали лечение, но надежду на выздоровление потеряли. Приходили проведать его родственники, учителя, учащиеся, знакомые. Это у персонала отнимало много времени, поэтому на дверях вывешивали бюллетень о состоянии его здоровья. На 22-й день болезни Андрей Иванович умер. На секционном вскрытии диагноз брюшного тифа, воспаления легких, пиелонефрита подтвердился.
Провожали Андрея Ивановича в последний путь все родственники, учителя, учащиеся школ. Ушел из жизни мой школьный товарищ, друг юности, человек, который умел любить, которого не сразу убедили лечиться, которому не смогли снять депрессию, интоксикацию, которому не смогли спасти жизнь.
Долгое время мучила мысль: а в городской больнице, возможно, он поправился бы. Но его дважды консультировали, корректировали лечение районные специалисты: терапевт и инфекционист.
Сколько живу, столько и помню этого больного: печальные зовущие серые глаза, опушенные длинными пушистыми ресницами. Уход из жизни в расцвете лет. Почему он потерял желание к жизни, отказывался от лечения? А врачи не могли ему помочь.
Работая, постоянно входила с предложениями в поселковый Совет, спорила, конфликтовала с председателем Шингаревым. Последние два года была членом исполкома. Мало выделяли средств на текущий ремонт, мягкий и твердый инвентарь. Не решался вопрос о выделении санитарного или гужевого транспорта для доставки тяжелобольных в стационар, при надобности — в отделения городской больницы или на консультацию, рентгенологическое обследование в поликлинику. Все это усложняло работу, отнимало много времени. При председателе поселкового Совета А. П. Ярисове контакт в работе, взаимоотношения и практическая помощь, особенно в области финансирования, стали лучше.
Директор школы Юлия Васильевна Олейникова, мама и муж советовали мне вступить в партию. По их убеждению, будут больше помогать в финансовых, хозяйственных и других вопросах. Подала заявление, дали рекомендации. В 1953 году на заседании бюро Александровского горкома партии два члена высказались против моего приема кандидатом в члены ВКП(б). Основная причина - механически выбыла из комсомола, так и из партии может уйти, если появится желание. Особенно был против второй секретарь ГК партии Николай Андреевич Козлов. Но большинством голосов приняли, первый секретарь ГК партии Михаил Иванович Первушкин сказал:
- Приняты кандидатом в члены ВКП(б), но помните, что не единогласно.
Через год приняли в члены КПСС, но облегчения в работе, особой помощи со стороны власти не ощутила, однако дополнительных нагрузок прибавилось.
Новый неприятный случай. В порту при отгрузке угля на японское судно на транспортерной ленте 18-летняя девушка Зоя К., только начавшая трудиться, получила тяжелейшую травму. У нее вырвало правую верхнюю конечность, плечевой сустав, лопатку. Сосуды крупные, кровотечение большое, шоковое состояние, низкое кровяное давление. Операция проводилась долго. Кровотечение остановили, внутривенно вводили кровь, растворы, витамины, болеутоляющие.
И еще один. Больной К., 37 лет, пекарь, упал с вершины мыса Воевода, с высоты 13—14 м, получил множественный двухсторонний перелом одиннадцати ребер, размозжение в области головы, спины. Операцию проводили в перевязочной. Когда больной поправлялся, сказал:
— Помню, летел, как ангел, упал, как черт, ничего уже не помнил. Выздоровел — и снова в пекарню.
Сложно было проводить судебно-медицинскую экспертизу при смертельных случаях в быту.
Прокурор А. Бакши часто обязывал проводить судебно-медицинскую экспертизу, выдавать заключение о причине смерти. За советами по телефону обращалась к патологоанатому, судебно-медицинскому эксперту Александровской городской больницы Захару Максимовичу Чайченко. Он много знал, много проводил судебно-медицинских экспертиз, докладывал о них на патологоанатомических конференциях. Он — специалист высокой квалификации, врач-педагог. Два мальчугана на обширной площадке между Дуэ и Макарьевкой (прежде на этом месте был угольный склад) гоняли мяч, и оба провалились через внезапно образовавшуюся глубокую яму под землю. Вызвали горноспасателей. Приехали они быстро. Машину оставили, не доезжая до места обвала, спустились под землю. Одного мальчика подняли, всего усыпанного угольной пылью, без сознания. Оказали врачебную помощь и на машине горноспасателей увезли в больницу. В пути — нашатырный спирт, кислород, в больнице — внутривенно физиологический раствор, глюкоза, витамины. Второй мальчуган погиб, подняли на поверхность без пульса, без дыхания. Расследованием установлено: в период концессионных работ по добыче угля подземные работы были проведены с нарушением техники безопасности, что и привело к обвалу.
В 1953 году работать в больницу приехали терапевт Нина Петровна Кишкарева и акушер-гинеколог Вера Федоровна Стадник. С радостью встретили врачей медицинские работники и население. Были выделены часы приема акушера-гинеколога, терапевта. Работать стало намного легче. Врачи лечили больных, проводили диспансеризацию, медицинские осмотры, профилактическую, санитарно-просветительную, гигиеническую работу среди работающих контингентов, учащихся, женщин, детей дошкольных учреждений. Уделялось большое внимание выявлению больных со злокачественными заболеваниями и с туберкулезом.
В конце мая 1955 года на беседу пригласил первый секретарь горкома партии Михаил Иванович Первушкин. Рассказал о сложных отношениях в коллективе больницы пос. Мгачи с главным врачом. Предложил работу главного врача больницы. Стала отказываться. Причина? Хочу быть хирургом. Тем более, что в 1950 году мне обещали через полтора месяца работу в хирургическом отделении Александровской больницы. Прошло почти пять лет... Мечты, мечты, где ваша сладость, когда они превратятся в жизнь? Уже пять лет, как хирург К. А. Феоктистова в г. Южно-Сахалинске, а она обещала учить меня хирургии. Как договор закончится, надо уезжать в г. Южно-Сахалинск.

Мгачи

Трижды приглашали меня в горком и вели разговор о моем переводе в Мгачи. К вышеназванным причинам я присовокупила, как посоветовал муж: дескать, поехала бы, но муж против переезда.
У Михаила Ивановича с мужем состоялся короткий разговор:
— Вы крепостник, феодал, закрепостили свою жену, препятствуете ее профессиональному росту, поэтому, как выделят квартиру, переедете в Мгачи.
В Мгачи уехала в 1955 году. Семья переселилась туда, когда дали квартиру в новом доме. Выше дома — кустарник и лес. Конечно, с коллективом в больнице Дуэ расставалась тревожно, с болью. Легко было с ним трудиться, очень хороший, трудолюбивый коллектив. Люди работали ответственно, пунктуально выполняя свои функциональные обязанности, врачебные назначения, осуществляя уход за больными, особенно за тяжелобольными детьми.
Приезд в Мгачи совпал со вспышкой в поселке брюшного тифа, что отмечалось и раньше в течение многих лет. При вспышке было установлено лабораторно 17 бацилловыделителей сальмонелл, следовательно, источников для вспышки предостаточно.
С участием органов санитарной службы ужесточила надзор за водоснабжением, так как в поселке многие жители пользовались водой из колодцев, в том числе и некоторые объекты общественного питания, торговли, детские дошкольные и школьные учреждения, общежития.
Ведущий хирург Владимир Ильич Шухман был влюблен в свою профессию. Мы проводили плановые операции, в основном заболеваний брюшной полости, гинекологических болезней, при травмах, ранениях различных органов. Во время операций ассистировали друг другу поочередно, один оперирует - другой ассистирует. В этой же операционной оперировали плановых гинекологических больных. Случаи патологических родов оперативно родоразрешали в родзале родильного отделения.
Медицинские работники всех подразделений ответственно выполняли свои обязанности по охране здоровья всех контингентов населения поселка. Свидетельством этого является ликвидация эпидемических вспышек брюшного тифа и полиомиелита. Были снижены заболеваемость рабочих с временной утратой трудоспособности, общая и детская смертность, инвалидность работающих шахтеров, строителей, рабочих других профессий.
В летне-осенний период - период загрузки японских судов лесом — врачи нередко по вызову капитана выезжали на пароход в сопровождении работников НКВД, инженера или начальника порта. Вызывали врача в основном при неотложных, экстренных состояниях больных.
Мы брали с собой медикаменты, шприцы, ампульные лекарства (кофеин, камфору, адреналин). Тяжелых больных госпитализировали в больницу, обследовали, оперировали при травмах, аппендицитах, отравлениях.
При переломах проводили вытяжение с последующим гипсованием. Одного молодого японца, госпитализированного в хирургическое отделение, больные обучали русскому языку, в том числе и нецензурным выражениям.
Тогда на японских судах не было медицинских работников, первую врачебную помощь оказывали штурман или боцман. Однажды на японском судне в Мгачи капитан задал мне вопрос:
— Почему у вас врачи в основном женщины? Я ответила:
— Мужчины познают больше технические специальности, женщины - гуманитарные. Врачей-мужчин в здравоохранении более тридцати процентов.
В 1958 году при общем обходе полиомиелит диагностировала в стационаре врач-терапевт Ирина Васильевна Лелюк. Она сама переболела полиомиелитом, осложненным парезом левой нижней конечности. Таких врачей, любящих свою работу, как Ирина Васильевна, мало. Больница, поликлиника, приемное отделение, больные — это ее дом, ее семья.
Начальник шахты Георгий Антонович Ревнивых выделил ей однокомнатную квартиру, но в ней находились только ее немногочисленные вещи: кровать, стол, стул, книги, посуда, она же в любое время суток была или в каком-нибудь отделении у постели больного, или в приемном отделении, или на приеме в поликлинике. Благодаря ее высокой требовательности в приемном отделении все соответствовало предписаниям, санитарно-эпидемиологическим требованиям. Чистота, дезинфицирующие растворы. Там и утром, и вечером мыли,
скоблили, дезинфицировали, проводили санобработку больных при поступлении и согласно графику.

Ирина Васильевна — грамотная, внимательная, заботливая, добрая, беспокойная, принципиальная, хорошо знала диагностику детских, терапевтических, инфекционных, неврологических, эндокринологических, психических, акушерско-гинекологических заболеваний. Могла заменить врача любой специальности на период отпуска, за исключением хирурга.
Будучи в горздравотделе, я уговорила ее перейти на работу в больницу Мгачи на определенных, ею поставленных условиях. Пуржило, местами были снежные заносы. Я сказала, что если проедем снежные завалы, значит, трудиться будет во Мгачи, если нет — то в Александровской больнице. Мы шесть часов пробивались к поселку. Она тоже помогала расчищать завалы, подталкивать машину. Добрались! Согласно договору она и осталась трудиться в больнице Мгачи. Население поселка в ней души не чаяло, боготворило, преклонялось перед ее опытом, знаниями, чудодействиями при лечении, профилактике заболеваний.
Ирина Васильевна — высокого роста, у нее светлые волнистые волосы, круглое лицо, серые, очень добрые, очень внимательные глаза. Глянет — и видит все: лучше или хуже стало больному, спал он или страдал от болей, будет настаивать на выписке или попросит о продлении стационарного лечения, все ли сделала сестричка постельному больному. Одним словом, это врач не от мира сего! Мудрая, далеко видящая вперед, в том числе исход тяжелых больных.
Из 17 врачей больницы — самая уважаемая, любимая больными, детьми и взрослыми. Находила контакт с больными, даже скандальными, взаимопонимание с врачами, сестричками, учащимися школ, руководителями предприятий.
У нее была привычка, о чем знал весь персонал, да и многие поселяне: при употреблении хлеба всегда срезала корочку со всех сторон булки. Ела только один мякиш, считала, что полиомиелитом заболела от корки хлеба, пораженной вирусом полиомиелита.
На общем врачебном обходе в детском отделении она обратила внимание на температурящего в течение недели мальчугана 9 лет, с сильными головными болями, с признаками, вернее, симптомами, раздражения головного мозга, мышечными болями в верхних и нижних конечностях. Осмотрела, расспросила, когда заболел, что больше беспокоит. Назначила повторно анализ крови, провела спинно-мозговую пункцию. Диагноз анализами подтвердился: в крови полинуклеорный лейкоцитоз, в спинно-мозговой жидкости — лимфоцитарный плеоцитоз при нормальном содержании белка и глюкозы.

За лицами, бывшими в контакте с брюшнотифозными больными, проводились наблюдения и лабораторное обследование в течение месяца. Провели трехкратно лечение всех бациллоносителей левомицетином, пенициллином. Провели специфическую иммунизацию населения.
Переболевших брюшным тифом брали на двухгодичный учет. Работников питания, пищевых предприятий наблюдали в течение шести лет. В 1956 году зарегистрировали 12 случаев брюшного тифа, у 2 больных были серьезные осложнения — перфорация кишечных язв, что наступило внезапно на фоне удовлетворительного самочувствия больных при нормальной температуре, режиме активного движения. Больных с пенетрирующими язвами оперировали врачи Н. Д. Михайлов и Владимир Ильич Шухман. Один из оперированных в возрасте 16 лет уходил из жизни тяжело, просил помощи, повторной операции, очень хотел жить. Наказывал, как его похоронить по татарским обычаям: сидя, в саване без гроба. Так родственники и похоронили.
Руководством шахты (начальник Георгий Антонович Ревнивых) было построено здание под инфекционное отделение. Через год больнице передали двухэтажное общежитие, где на первом этаже развернули поликлинику, на втором — терапевтическое отделение на 30 коек.
С 1957 года брюшной тиф в поселке не регистрировался. Работники санэпидстанции и больницы победили. Больных брюшным тифом, бацилловыделителей пролечили. Провели специфическую иммунизацию населения. Переболевших брюшным тифом, бацилло-выделителей наблюдали инфекционист и участковые терапевты с обязательным лабораторным обследованием. В последующие годы эпидемических вспышек брюшным тифом не было, даже единичных случаев не зарегистрировано. Коллектив больницы — 17 врачей, медицинский персонал трудоспособен. Врачи, обслуживающие детское и взрослое население в стационаре, поликлинике, на дому, работали безотказно на любом участке. Вели прием, обследовали, лечили, выходили по вызовам на дом к детям, подросткам, шахтерам, строителям. Врачи спускались в шахту, знакомясь с условиями труда шахтеров, чтобы грамотно решать вопросы трудоустройства при болезнях.
Выходили для проведения профилактики в детские дошкольные, школьные учреждения, порт, раскомандировочную шахты, на объекты питания, торговли, на другие производственные объекты, а также в поселения Сартунай, Мангидай, Рождественка, закрепленные за поселковым Советом Мгачи. В эти населенные пункты выходили врачи согласно графику или по вызову фельдшеров ФАП пос. Мангидай, Рождественка.
Врачи выполняли свою работу ответственно, при надобности - и объем работы других врачей. Это педиатры Клара Ивановна Поповская, Клара Семеновна Мерецкая, инфекционист Гета Григорьевна Гостеловская, терапевты Нина Яковлевна Мальцева, Мария Тимофеевна Трофимова, Лев Маркович Рубан, Ирина Евсеевна Дашевская, Ирина Васильевна Лелюк, Владимир Ильич Шухман, стоматолог Белоусова.

Детское соматическое отделение Александровской ЦРБ 50-е годы

(Окончание. Записок врача)
Обратили внимание на других больных детей с высокой температурой, головной болью, на проявление у них патологических, легочных симптомов: хрипов, кашля, затрудненного дыхания. Информировали СЭС, горздравотдел, поселковый Совет, руководителей школ, детских дошкольных учреждений. Подали экстренное: заподозрен полиомиелит у 6 мальчиков в отделении и девочки на дому. Диагноз был подтвержден лабораторно. Началась работа по выявлению контактных с больными полиомиелитом, изысканию помещения для госпитализации больных полиомиелитом, получению в достаточном количестве вакцины для пероральных вакцинаций. В СЭС вакцины не было, израсходовали. Запросила телеграммой Минздрав РСФСР о направлении в наш адрес вакцины Сейбина для пероральной вакцинации против полиомиелита. За это меня поругали в горздравотделе. Подумала: «Наверное, не хотели сообщать о вспышке полиомиелита». Неправильно думала. Вакцину прислали, вакцинацию быстро провели в Мгачи, прилегающих поселках Сартунай, Мангидай и Рождественка.
Директор шахты Г. А. Ревнивых предоставил помещения для госпитализации и лечения больных полиомиелитом, карантинной изоляции тесно контактировавших детей с больными, неясных температурящих больных. Строго соблюдали карантинные мероприятия, предписанные эпидемиологом санэпидстанции.
Фельдшеры ФАП, здравпункта шахты «Мгачи», медицинские работники стационара, поликлиники в свободное от основной работы время были подключены к подворным обходам, проведению профилактической вакцинации. Мамы и папы приводили детей для вакцинации, зная, какие серьезные осложнения дает болезнь полиомиелит. Среди больных было зарегистрировано четыре случая паралитической формы полиомиелита, из них у троих — паралич нижних конечностей, у одного - левой верхней, возникшие в период высокой температуры, сильной головной боли, запора на 8—12 дней болезни. У некоторых больных детей была резко выражена мышечная слабость нижних конечностей, грудной клетки, но без паралича.
Ответственность за организацию работы по борьбе с полиомиелитом в части обследования, лечения, постановки заключительного диагноза, выписки была возложена на врача-терапевта, установившего диагноз полиомиелита, Ирину Васильевну Лелюк, подворные обходы, вакцинация - на терапевта Нину Яковлевну Мальцеву, участницу Великой Отечественной войны, лечение в стационаре — на педиатров Клару Ивановну Поповскую и Клару Семеновну Мерецкую. Клара Семеновна работала в инфекционном отделении, участковым терапевтом, педиатром, грамотно вела больных на всех участках, ответственная, в неясных случаях диагностики своевременно консультировала больных. Население уважительно относилось к ней, к ее советам, рекомендациям.
Полиомиелит победили! Всем радостно, все довольны. Но откуда инфекция к нам пришла, так и не установили. С тех пор заболевания полиомиелитом ни в Мгачи, ни в районе не регистрировались (прошло более 40 лет).
Чрезвычайными происшествиями считали сложные случаи травм на шахте «Мгачи» среди шахтеров, лесозаготовителей Мангидая, переработчиков рыбы Сартуная, работников сельского хозяйства с. Рождественка и работников порта Мгачи. Работники медицины во главе с хирургом Владимиром Ильичом Шухманом влияли на снижение травматизма, терапевты Мария Тимофеевна Трофимова, Нина Яковлевна Мальцева, инфекционист Гета Григорьевна Гостелович, Ирина Евсеевна Дашевская, Ирина Васильевна Лелюк, педиатры Клара Ивановна Поповская, Клара Семеновна Мерецкая и другие — на снижение заболеваемости, детской и общей смертности. Многим возвращали жизнь, восстанавливали трудоспособность.
Бывали случаи, которые в жизни встречаются редко, но в памяти остаются навечно. Мама (работница шахты «Мгачи») привела на прием свою дочь, ученицу 6-го класса. Сначала вошла одна, сказала, что дочь забеременела от отчима, половая связь отчима с падчерицей происходила в период ночных смен работы матери. Мать узнала об этом, когда заметила беременность дочери.
Осмотрели мы с акушером-гинекологом девочку (ей и 13 лет не было), установили беременность, срок 7,5 месяца, скоро рожать, прерыванию беременность не подлежит, плод жив, развивается нормально. Надо рожать.
Девочка родоразрешилась нормально. Мать снова пришла к нам и попросила выдать свидетельство о рождении ребенка (мальчика) ей, а не ее дочери. Дескать, родила сына она, а не дочь. Конечно, мы с акушером-гинекологом И. Е. Дашевской были возмущены, сказали матери, что она может усыновить внука через поселковый Совет, а больница удовлетворить ее просьбу не может. Это будет подлог.
В родильное отделение под окно приходили и мама, и отчим, но в разные часы. Мать с мужем не развелась, внука не усыновила, хотя он рос с ними. Девочка школу оставила.
Пришла на прием девочка, ученица 7-го класса школы Дуэ. Глаза огромные, темно-карие, очень печальные. Попросила проверить, не беременна ли она, так как у нее задержка месячных в течение двух месяцев. Я спросила:
- С кем спишь?
— С братом, — ответила она.
Татарочка, отец шахтер, мать работает на шахте «Макарьевка» посменно на поверхности. В доме у них год назад останавливался военный (сержант). Он насильно и овладел ею ночью. Брат старше ее на четыре года, слышал и видел все, но не заступился за сестру. После отъезда военного сам продолжал насилие каждую ночь, при несогласии угрожал, что расскажет родителям. Девочка рыдала, просила родителям не сообщать, а прервать беременность.
Осмотрела девочку. Беременности нет. Дала ей совет на будущее, пообещала родителям ее тайну не сообщать, но чтобы впредь этого ни с кем не допускала, пока не выйдет замуж. После окончания 7-го класса она поступила учиться в Александровское профессиональное училище.
Возник вопрос: как быть, что предпринять, чтобы подобные случаи не повторялись? Стала перед показом фильмов в клубах Дуэ, Макарьевки, Мгачи проводить короткие лекции по профилактике различных инфекционных заболеваний, в том числе по половому воспитанию подростков. Делала акцент на то, чтобы родители следили за разнополыми детьми в возрасте 11 — 15 лет, не укладывали их спать в одной комнате, давала другие советы в воспитании разнополых детей.
Можно привести и другие примеры, когда родные отцы с ласками И обещаниями постепенно овладевали своими детьми-девочками, принося им большую психическую травму.
В Мгачи, как и в Дуэ, много времени уходило на оперативное лечение травматологических больных, доставляемых из шахты с травмами головы, грудной клетки, брюшной полости, множественными переломами ребер, верхних и нижних конечностей, нарушениями плевры, легких. Когда приступала к операции, то иногда не верила, что больного выведу из шокового состояния, верну ему здоровье, жизнь, трудоспособность. К сожалению, иногда травма приводила к инвалидности.
У населения поселка и сотрудников больницы особым уважением пользовалась операционная медицинская сестра Анна Ивановна Копылова, после замужества Черных. Смуглая, симпатичная, строгая, она мастерски выполняла свою работу. Ее слушались медсестры, санитарочки, больные, с глубоким уважением относились к ней акушерки и врачи. В операционной она — хозяйка! Немногословная, все видела, строго соблюдала чистоту, стерильность во время операций. В ходе операции знала, какой инструмент подать хирургу.
Ведущий хирург Владимир Ильич Шухман много работал, много читал. Овладел техникой оперативных вмешательств на органах брюшной полости, верхних и нижних конечностях, при травматических повреждениях любых органов. Владимир Ильич — выше среднего роста, с черными короткими усиками, всегда спокойный, внимательный к больным и персоналу, строго контролировал выполнение врачебных назначений. Был требовательный к больным, не соблюдавшим рекомендованный им режим. Работал в контакте с коллегами.
В Александровской больнице в 1960—1964 годах было 400 коек, в 1933 году — 20 коек. В 20 раз возросла коечная сеть городской боль¬ницы. Возросла она и во всех поселениях района. Отделения больницы возглавляли квалифицированные специалисты. Начмед больницы Вячеслав Михайлович Михайлов, грамотный, опытный хирург, одновременно преподавал хирургию в медицинском училище. В больнице руководил работой врачей, медицинских сестер всех структурных подразделений. Большое внимание уделял организации работы всех лечебно-вспомогательных служб, а также лечебному питанию больных. Лечебные столы назначались соответственно заболеваниям врачами всех отделений.
Готовил врачебные конференции, проводил их с приглашением врачей СЭС, морского пароходства, больниц Мгачи, Дуэ и Хоэ. Вячеслав Михайлович — высокий, объемный, немногословный, настойчивый в контроле за выполнением врачами их функциональных обязанностей, особенно в выполнении обследований, в лечении больных, во внедрении новых методов диагностики и лечения. Положительно влиял на молодых врачей, привлекая их читать медицинскую литературу, познавать новое в медицине и применять на практике при лечении, обследовании, реабилитации больных. Многие из молодых врачей, работавших в тот период, были выпускниками Ленинградского государственного медицинского института. Любознательные, трудолюбивые, активные в подготовке и проведении врачебных клинических конференций. Это семьи врачей Олюшиных и Владимировых, а также 3. М. Чайченко, М. П. Данченко, Н. Д. Михайлов.

фото из группы "Александровск-Сахалинский в ОК

Александровская больница имела статус межрайонной, выполняла выезды в Тымовский и Широкопадский районы, оказывая консультативную, методическую и лечебно-диагностическую помощь. Специалисты выезжали в районы бригадой в составе терапевта, акушера-гинеколога, хирурга, педиатра, невропатолога, лора, окулиста. При выездах консультировали больных, вносили коррективы (при показаниях) в лечебно-диагностический процесс. При показаниях оформляли посыльные листы на ВТЭК, давали рекомендации по улучшению качества обслуживания, обследования и лечения больных, особенно диспансерной группы.

Легендарный на севере Сахалина судебно-медицинский эксперт Захар Максимович Чайченко

        В то время в больнице работали заведующими отделениями: детским — Нина Семеновна Симонова, хирургическим — Мария Петровна Данченко, инфекционным — Нина Ивановна Батова, акушереско-гинекологическим — Ирина Евсеевна Дашевская, терапевтическим — Екатерина Семеновна Приходько, завполиклиникой — Инна Петровна Воробьева и Раиса Сергеевна Руденко (она же зав. стоматологическим отделением), судебно-медицинский эксперт Захар Максимович Чайченко. Работать здесь он начал в 1935 году. Врач высокой квалификации, интересный собеседник на любые темы. В 1945 году облздравотдел издал приказ о его переводе в Южно-Сахалинск. Захар Максимович приехал, посмотрел, согласия не дал, возвратился в Александровскую больницу, где работала и его жена Нина Семеновна Симонова. Растили двух детей, которые после окончания Московского государственного института остались в столице. Чайченко и Симонова, выйдя на пенсию, уехали к детям. Но надо отметить, что оба внесли большой вклад в развитие патологоанатомической, судебно-медицинской и гистологической служб, а также детства. Нина Семеновна организовывала и проводила лечение больных детей не только с соматическими болезнями, но и с туберкулезом. Вместе с Ниной Ивановной Батовой, зав. инфекционным отделением, многим детям вернула здоровье, снимая интоксикацию. Видно, Капитолина Алексеевна Феоктистова свой опыт, отношение к коллегам, заботу о больных передала ей по наследству.
В работе врачей были и отрицательные моменты: дефекты в обследовании, лечении, реабилитации, трудоустройстве, диспансеризации больных и здорового контингента работающих во вредных условиях труда.
В 60-е годы в Александровске сдали в эксплуатацию хозяйственный корпус с котельной, лечебный корпус, где разместили терапевтическое, хирургическое, травматологическое, приемное отделения, «Станцию скорой медицинской помощи», отделение переливания крови. Трест «Сахалинуголь» передал здание под стоматологическое отделение, горисполком — нижний этаж под поликлинику.
Годы шли, опыт работы накапливался и передавался молодым врачам, заведующим отделениями, районным главным специалистам, главным врачам больниц. Много сделали для оказания медицинской помощи населению Александровского района завотделениями Мария Петровна Данченко, Ирина Евсеевна Дашевская, Екатерина Семеновна Приходько, зав. психиатрическим отделением Рудольф Султанович Султанов, Нина Ивановна Батова, зав. организационно-методическим отделом, главный врач больницы Евгений Васильевич (думаю память подвела Наталью Анатольевну-конечно Михайлович.Наш замечательный врач-поэт. В этом году ушел из жизни после продолжительной болезни- Г.С.) Чуносов. Они проводили профилактику, обследование, лечение больных. День и ночь находились на страже здоровья населения района.