Запах первого снега

В печи похрустывали поленья. Печь похрустывала поленьями. Она их пережёвывала с удвоенной силой. Она, если была бы живой, наверное, даже переживала бы, что хозяйка расстроится отсутствию его, печного аппетита. Иначе почему же бабушка с такой настойчивостью пихает в кирпичную, широко разинутую пасть эти сухие древесные кости? Зачем ей это? Предыдущие ведь не дожевала еще! По какой такой неведомой причине сегодня костей нужно больше, чем вчера? Что изменилось? А бабушка безостановочно продолжала закидывать и закидывать…. А печь, всё так же молча, продолжала жевать и жевать. Хрустеть и хрустеть… Бабушка знала, что именно в этот день обязательно нужно протопить «хату». Вот до основания, до фундамента протопить «хату». Наступали морозы. Шёл первый снег…

Она тогда садилась со мной рядом – со мной, шпанюком, приехавшим к ней в деревню, многозначительно смотрела на меня, теребила мои белокурые волосы и спрашивала: - Сына, тепло? Я отвечал: «Даааа…», расплывался в улыбке, укутывался поглубже в кофту с высоким воротником и многозначительно смотрел на огонь. - Знаешь, ба, - говорил я ей спустя какое-то время. – А давай завтра с утра пойдём гулять! Там же будет полно снега. Там же… можно катать, лепить, кидать… - Конечно, сына, - отвечала она. А сама краем глаза поглядывала на хрустящую печь. Только потом я понял, что означал и за что беспокоился тот взгляд.

Этим и запомнился первый в моей жизни снег – хрустящей печкой, переживающей бабушкой. В мою душу этот снег на всю жизнь лёг ароматом дров и свежесвязанной кофты. Он лежит там до сих пор… А снег, что шёл и идёт после него, просто стелется легким покрывалом сверху. Он – не главный, он меня не холодит. Меня греет тот снег.

Потом уже помню, как мама забирает меня из садика. Я иду с ней, держась за руку, по промерзшим, но всё ещё жидким лужам. Проходим мимо смирныховской пекарни, от которой веет свежеиспеченным хлебом, и тут начинается снег. Первый в том, 1989 году... И представляете…. Хлееееб, снег, и хлеееееб, и снеееееег. Запахи, переплетаясь, пронизывают тебя… А у тебя сегодня день рождения… Сегодня 22 ноября…. И снег…. И запах едва приготовленного хлеееееба… Ну разве ж такое не запомнишь?

И в школе… Сидишь весь такой увлеченный учебой, а кто-то из одноклассников стоит у доски и рассказывает что-то нудное – мол, «творчество Исаака Бабеля пронизано нотками патриотизма и переживаний за родные места… Конармия….», кто-то ковыряет в носу, кто-то кидает бумагой в девчонку через ряд, кто-то уныло смотрит в окно… А тааам… Начинается снееег. И теперь, с этого момента, Бабель перестает существовать, теперь под дружные возгласы о первом в этом году снеге учительница уже готова поставить четыре, а не три… Девчонка, только что получившая в затылок комком бумаги, предлагает пойти сегодня вечером на дискотеку… Снег. Первый снег с запахом мела…

Знаете, слава богу, мне всё еще столько лет, что о периодах первого снега в жизни говорить и говорить. Сегодня я сидел на работе, и в свободное от нее, родной, время перебирал сообщения в сети. Смирныховцы, тымовчане и александровцы выкладывают фото первого снега… Лежииит. Такой весь белый и пушистый в мерзости и слякоти этих населенных пунктов. Выхожу с работы… И у нас… пошёёёёл. Так тепло почему-то сразу стало. Знаю ведь, что растает. Знаю, что выпадет и опять растает. Но так тепло. В голове безудержные крики из детства, запах поленьев и хлеба, мела и дискотек, ласковые слова бабушки и рука мамы на день моего рожденья….

Не задумываешься же, что кто-то встречает свой снег во время боевых действий… Кто-то на похоронах, а кто-то, наоборот, у роддомов… Не задумываешься, хотя стоило бы. Но у тебя свой в этой жизни снег, со своим запахом. И я укладываюсь под этот снег спать, зная, что завтра с утра его уже не будет… Но всё равно я слышу… движение стрелок часов на моих стенах и хруст поленьев…

С первым снегом, друзья!